– Впечатляет! – признался он. – Жалко, что я плохо разбираюсь в математике и не могу оценить научную ценность этого трактата.
– Можешь мне поверить, его ценность огромна, – самодовольно сказал Сауэрман, которому математика в студенческие годы давалась так легко, что он одно время даже собирался заняться ею профессионально. – Теперь можно с уверенностью сказать, что Архимед предвосхитил многие идеи исчисления бесконечно малых, и если бы не христианские и арабские фанатики, уничтожившие наследие Римской империи, то мы бы достигли нынешнего уровня развития науки и техники на тысячу лет раньше. Это всё сказки, что христианство и ислам способствовали новым научным открытиям, немыслимым в античные времена. На самом деле религия только тормозила прогресс.
Может оно и к лучшему, что тормозила, подумал про себя Гэндрил. Ему страшно не нравились прогрессивные виды оружия, которые прямо сейчас успешно проходили боевое тестирование на полях Второй англо-бурской войны. Один только пулемёт сэра Максима чего стоил!
– Я к тебе по делу, Чарли, как к заведующему кафедрой, – начал он, стараясь не заводиться. – Я хочу опубликовать свою статью в юбилейном сборнике, посвящённом профессору Зонненкинду.
– Так в чём проблема? С каких это пор на публикацию статьи требуется разрешение завкафедрой?
Сауэрман погладил свою красивую белую бороду и вопросительно посмотрел на Гэндрила. Тот в очередной раз подивился тому, как молодо выглядит его ровесник – ему нельзя было дать больше сорока несмотря на совершенно белые волосы. Чарли рано поседел, зато за последние двадцать лет он как будто совершенно не изменился. Прямо Дориан Грей, да и только. Студентки заглядывались на него на лекциях и чуть ли не любовные письма ему писали, но Сауэрман был неприступен. Он ревностно пёкся о своей репутации и не допускал никаких вольностей.
– Это совместная статья с одним из коллег Зонненкинда, – наконец ответил Гэндрил. – Он тоже работает в Гёттингене.
– То есть у твоего соавтора немецкая аффилиация? Рикки, ты же прекрасно знаешь, что мы всей кафедрой приняли коллегиальное решение не публиковать совместных статей с немецкими соавторами. Ты ведь сам присутствовал на том заседании, на котором мы голосовали по этому вопросу.
Конечно, Гэндрил присутствовал на том заседании – он был единственным, кто голосовал против. Его ученик тоже хотел проголосовать против, но Гэндрил ему не позволил – молодому человеку потом крайне сложно было бы получить постоянную позицию в Оксфорде, а у юноши двое маленьких детей и жена-домохозяйка. На нём бы поставили несмываемое клеймо за отсутствие духа коллегиальности.