Нос. Секреты парфюмера Guerlain - страница 3
(«Дворцовая шлюха»!) или Osiris (для всякого уважающего себя судебного медика?).
Поскольку «создавать духи – значит создавать мечту», идея должна быть сформулирована с самого начала, как сюжет романа или первый набросок стихотворения. Chanel № 5 – «духи женщины с запахом женщины». Вы увидите, что предшествовало созданию La Petite Robe noire и Champs-Élysées, двух из множества ароматических «детей» Сильвен Делакурт. Аромат предваряет наше появление, вдохновляет нас и возвышает, остается в комнате после нас. Он – наше развернутое присутствие, наше волшебное продолжение. Мы должны позволить этой магии водить себя за нос, к нашему собственному величайшему удовольствию.
Филипп Шарлье
Директор Лаборатории антропологии, археологии, биологии (LAAB), UVSQ, Париж-Сакле
В аромате есть убедительность, которая сильнее слов, очевидности, чувства и воли. Убедительность аромата неопровержима, необорима, она входит в нас подобно тому, как входит в наши легкие воздух, которым мы дышим, она наполняет, заполняет нас до отказа. Против нее нет средства[6].
Патрик Зюскинд. Парфюмер. 1985
У каждой буквы свой запах, у каждого слога – аромат. Любое слово вызывает в памяти место с его духом. И текст, сплетающийся из них мало-помалу, следуя прихоти алфавита и причудам воспоминаний, становится чудесной рекой, благоухающей рекой с тысячей притоков, рекой нашей пригрезившейся жизни, нашей прожитой жизни, нашей будущей жизни, которая, унося все дальше, открывает нам нас самих[7].
Филипп Клодель. Запахи. 2012
Шарль Бодлер. Аромат
Сборник «Цветы зла». 1857
Девушка с Севера
Воспоминание – это аромат души.
Жорж Санд
От моего родного Севера я сохранила в памяти запах парного молока, которое я несла с соседской фермы; запах коров и навоза; запах летнего сена, когда фермеры заканчивали сенокос. Деревенские запахи, такие бодрящие и естественные.
С моего родного Севера мне помнятся еще запахи кухни. Блюда здесь сытные, а застолья – изобильны, непомерны и нескончаемы. Моя мать была виртуозом кухни и замечательно готовила, в чем я часто ей помогала. Рядом с ней я упивалась дивными запахами, один другого чудеснее. Тут и аромат сырого теста для блинчиков, и жареных вафель, и картофеля с маслом, приправленного луком-шалотом, и салата из одуванчиков с еще дымящейся горячей картошкой. Ощущение чуда было колыбельной моего детства.