– Я возлагаю большие надежды на Алиенору. Да и потом, даже если однажды я захочу от нее избавиться, не уверен, что мне это будет под силу.
Охотник собрал свои вещи и направился к двери. Время поджимало.
– Ученик превзошел учителя? – спросил Дорваль.
– Вполне возможно.
* * *
Рассвет занимался над Нель’Йюной, и его первые лучи разбудили Хранителя, дремавшего возле крепостной стены. С трудом разлепив веки, Аэль поднялся и уткнулся взглядом в ограду напротив.
На ней красным было выведено слово. Юноша не знал его значения, но его охватил ужас – он угадал в нем дурное предзнаменование.
Эйхрюр.
Скоро.

И вышло из Бездны Безмолвие, и овладело оно Пустыней, как тоска овладевает надломленной душой.
Сказки и легенды Венальмора
Золотые дюны извилистой нитью тянулись до самого горизонта. Ветер заметал следы странников, и когда пески Пустыни обступили их, у Алиеноры и Аэля не было иного пути, кроме как идти вперед.
Название Пустыни безмолвия пришло из легенды, которая была такой же древней, как Вековечные горы. Каждый ребенок в Венальморе знал ее наизусть и требовал, чтобы родители снова и снова рассказывали ее на ночь.
В стародавние времена разверзлась в земле пропасть чернее и бездоннее самой ночи. Бессчетное множество вихрей вырвалось из нее – и каждый из них обладал жизнью и назывался Душой. Ни с чем не сравнить силу, с которой они разорвали свои подземные оковы, – чудовищный разлом разделил Пылающие горы и долину Ден’Джахаль. Эта разверстая рана навсегда изменила судьбу королевства Венальмор.
И вот однажды после этого несколько странников решили пересечь Пустыню, чтобы добраться до Нель’Йюны. Туда они держали путь каждый год. Было их пятеро: могучий рыжебородый странник с Севера, хрупкий целитель из Сильвийского леса, два торговца из столицы и одинокий юноша – имя его так и осталось никому не ведомо. Но кто бы ни повстречал его на своем пути, описывал странника одинаково. Казалось, ничем не отличался он от остальных, да и старался быть неприметным, только и знал, что кутался в темный плащ. Но веяло от него безмолвной силой, и казалось, что нес он с собой какую-то тайну. Бледен он был, волосы – крыло ворона, вот только цвет глаз никто не мог разобрать. Кто говорил, что их колдовская чернота манила как бездна, иные – что ледяная синева обжигала холодом, но были и те, кто твердил, что они переменчивей серых туч, и пророчили грозы.