– Понятно, – участливо произнёс Волох. – Пришло время опору найти. Основу. А её нет… Так?
– Да хрен его знает…
– Хрен точно не знает. А вот у тебя, похоже, обострилась «русская болезнь». Это бывает, когда душа резко достигает таких размеров, что пределы свои определить не может. Вот тут-то и возникает это чувство, когда весь Мир и любишь, и ненавидишь одновременно. И называют это «душа болит».
Игорь покивал головой и, глотая подкативший в горле ком, ответил:
– Возможно …
– Ну!.. Водки нет. А вот чая завались. Будешь?
Уловив иронию собеседника, Игорь улыбнулся:
– Валяй. Гулять, так гулять.
Светослав встал, подошёл к плите, зажёг под чайником газ и, перебирая на кухонной полке склянки с различными травами, продолжил разговор:
– Друг мой, что тебя так расстроило?
Игорь, тяжело вздохнув, сказал:
– Не знаю. Как-то накопилось… По стране мотаюсь… Людей вижу. Как живут, вижу. Чем живут, вижу. Приезжаю в Москву: не та страна. Другой мир. Пропасть между Мирами. В столице людей не вижу. Ходят бездушные тела, безразличные друг к другу. Мешают друг другу своим присутствием. Докладываешь руководству о том, что наездил, чего узнал, свои мысли излагаешь, как исправить то, что сложилось, и видишь восковое лицо руководителя. Да, мол, обязательно учтём. А когда едешь в следующую командировку, давить какого-нибудь зажравшегося упыря, то видишь всё то же самое… Даже ещё хуже год от года. Будто у этой «гидры» вместо одной головы десять вырастают. И каждая следующая тупее предыдущей. Причём они, как роботы, выполняют какую-то работу, а души в этих чиновниках всё меньше и меньше.
Светослав засмеялся.
– О какой душе ты вдруг заговорил? Вы же пошли путём, где прибыль и экономическая целесообразность встали во главу угла. При чём здесь душа? Вы же сами себе отмерили, что хотите жить сытно, беспринципно, беззаботно. А на этом пути души нет. Определитесь вначале, куда лежит ваш путь… к мамоне или к Создателю. Если к мамоне, то на этом пути душа –рудимент, который уменьшается ровно настолько, насколько растёт мамона. А если пойдёте к Создателю, то мамона усохнет до размеров бытовой необходимости.
Резкие слова Светослава и его подчёркнутое… «О какой душе ты вдруг заговорил?» встряхнули Игоря и вырвали из состояния философствующего странника. Эти слова нечаянно или специально кольнули, и он, сверкнув глазами, заговорил: