«Все! Возвращаемся назад!» – в полубеспамятстве, слышу я приказ Макса. Но как найти дорогу домой в этом мелькающем, феерическом ЛСД-вороте? Где – точные указатели в родную реальность баб и баксов? Кто-то меня тянет, страстно целует, кто-то вонзает в меня когти и рвет на части мою плоть, я лечу, задыхаясь, в переливающуюся бездну шизофренических образов и протяжно вою на фиолетовую, покрытую морщинами луну…
Очнулся я в той же самой комнате, на порнографическом стуле от долгого вопля Мастера. Макс, с раскрытым огромным фолиантом в руках, сидел среди потухших свечей и, всхлипывая, горестно качал своей больной, трапецивидной головой. «Мы погибли!» – вскричал он, – «я забыл задвинуть магический засов, и теперь мощные астральные сущности, используя наше биополе, могут беспрепятственно проникать в наш мир! Мы притащили сюда энергетических вампиров!»
Вот опять их, кроме меня, никто не замечает – хотя народу в этой забегаловке сегодня хватает. Счастливые люди! Они спокойно пьют водку, рыгают в салаты и ковыряются в гнилых зубах многоразовыми зубочистками…Им никто не угрожает, их никто не преследует. А я, допивающий пиво в окружении призраков, вынужден придавать их неестественному, полулегальному существованию неведомый мне смысл, я должен свыкнуться с их постоянным присутствием, потому-что безумный Макс забыл задвинуть магический засов! Скотина! Когда он выйдет из психушки, эксперимент поставлю уже я! И если Мастер, после двух бутылок коньяка, перепутает «Джетро Талл» с Эриком Клэптоном, я раскрою – под молчаливое одобрение монстров – его ненавистный череп. Пусть быстрее закрывает свою дьявольскую невидимую дверь!
Старик и наяда
Сидящий рядом со мной старик тяжело вздохнул и снова покосился на мое пиво. Сделав еще один глоток, я дружелюбно передал ему бутылку: «Угощайтесь, если не брезгуете». Хмыкнув, будто я ляпнул какую-то глупость, незнакомец дрожащей рукой подхватил стандартную поллитровую емкость и единым глотком опорожнил ее до дна. Октябрьский ветер, словно режиссер авангардной пьесы, аккуратно смешивал субстанцию свежеопавших листьев с обертками от конфет, окурками, обрывками газет и афиш, клочьями целлофана и бог знает каким еще мусором…Я люблю это время года. Я ценю это время дня – когда тени, падающие от предметов, образуют дрожащий и изменчивый узор, а из глубины парка доносится хит отгремевшего лета.