– Эй, командир, – быстро прошептал он, подходя ближе к Квинту. – Скоро здесь станет слишком жарко. Надо уходить.
– Ещё рано, – отрезал Квинт, оборачиваясь к следующему противнику.
– Поздно, – возразил Луций, хватая его за руку. – Один из них уже побежал звать друзей. Хочешь положить всех в одиночку?
Парень быстро осмотрелся, оценивая, как можно отвлечь внимание. Его взгляд остановился на кувшине с оливковым маслом, стоящем на стойке рядом с очагом.
– Так, командир, – прошептал он, толкая Квинта в сторону задней двери. – Смотри и учись.
Он подхватил масло, сбросив со стойки пару тарелок, и бросил кувшин в огонь. Глиняный сосуд разлетелся вдребезги, пламя взметнулось, засыпая всё вокруг искрами и дымом.
– Горим!
– Ты что творишь, идиот?!
Толпа заволновалась: одни бросились тушить огонь, другие замерли в растерянности.
– Бегом! – Луций указал на низкую дверь, скрывавшуюся в углу трактира.
Бывший центурион неохотно последовал за парнем, который уже отбрасывал с дороги перевёрнутую скамью, мешавшую открыть дверь.
– Ты всегда так быстро убегаешь? – пробормотал Квинт, нагибаясь, чтобы пройти.
– Это не бегство, командир. Это тактическое отступление, – усмехнулся Луций.
Оказавшись в тёмном переулке, Квинт мгновенно оценил обстановку: вряд ли бандиты будут долго искать дверь, так что времени было мало.
Луций стоял у стены, привалившись к ней спиной, и переводил дыхание.
– Что ж, мальчишка, – легионер хрустнул костяшками пальцев. – Надеюсь из-за тебя не сгорит весь квартал.
– Ну, знаешь, я думал, ты скажешь спасибо.
Квинт фыркнул и промолчал, окидывая переулок оценивающим взглядом и просчитывая пути отхода, но Луций уже сделал шаг вперёд.
– Сюда, – коротко бросил он, оглядываясь. – Я знаю, как отсюда выбраться.
Легионер не стал спорить. Они двигались быстро и бесшумно, маневрируя в лабиринте переулков.
– Пришли? – Квинт, вслед за Луцием, остановился, когда они оказались в очередном тёмном проходе между двумя инсулами5.
– Тихо, – Луций приложил палец к губам, оглядываясь. – Нужно понять, нет ли хвоста.
– Ты, кажется, мастер тактических манёвров, – пробормотал Квинт, складывая руки на груди.
– Держу пари, в тактике я не хуже самого расфуфыренного трибуна этого твоего… Четвёртого Македонского? – усмехнулся оборванец, пристально вглядываясь в ночную темноту.