Их живучесть имеет две основные причины, которые очень часто связаны друг с другом: с одной стороны, они необходимы для выживания, с другой стороны, сильный эмоциональный заряд воспоминания может приносить пользу в обычных жизненных ситуациях. В связи с этим мы легче запоминаем негативные эмоции. Они часто связаны со страхом и, следовательно, с инстинктом выживания, поэтому их запоминание – это рефлекс, унаследованный в ходе тысячелетней эволюции нашего вида. Сухой треск в зарослях, заставляющий насторожиться, рефлекс бегства при виде хищника, инстинктивное распознавание крика страха, сразу же вызывающего тревогу… мы научились мгновенно реагировать на признаки потенциальной угрозы. Примитивные негативные эмоции служат предостерегающим сигналом для мозга, который усвоил необходимость записи соответствующей информации в целях самосохранения. Сам процесс фиксации опыта несет в себе память о длительном периоде эволюции. Поэтому даже сегодня эта фундаментальная функция нашей памяти служит причиной того, что болезненные и травмирующие воспоминания закрепляются в сознании прочнее, чем другие.
Вопреки первоначальному представлению, сложившемуся у мужчин, которые преобладали среди психологов вплоть до первой половины ХХ века, память – это не просто часть данных, записанная в нашем мозге. Это не локальный след запечатленных событий, а способ воздействия вызванных ими переживаний на наш мозг.
В увлекательной книге Ларри Сквайра и Эрика Канделя>3 мы находим историю этого представления о нашей памяти и, в частности, отчет об экспериментах, доказавших, что память не может быть локализована в определенной области мозга. Например, долгое время считалось, что хранилище памяти находится в височных долях или в гиппокампе. Однако эксперимент, проведенный выдающимся канадским психологом Брендой Милнер, показал, что пациент, известный в истории психологии под инициалами Х. М., продолжал помнить свое прошлое даже после операции, в ходе которой были удалены бóльшая часть височных долей мозга и гиппокамп. Разумеется, после такого хирургического вмешательства у пациента прекратилось формирование новых воспоминаний, но он по-прежнему в деталях помнил свое прошлое, особенно детство>4. Было доказано, что память не локализуется в височных долях и гиппокампе, даже если последний играет первостепенную роль в формировании воспоминаний. Вывод Сквайра и Канделя сводится к тому, что в мозге нет определенного центра, где хранятся наши воспоминания. В этом процессе одновременно участвуют несколько структур мозга, которые обмениваются информацией, подобно тому как несколько лучей пересекаются, чтобы пролить свет на прошлое событие. Каждый луч несет информацию, касающуюся определенного аспекта памяти, в частности сопутствовавшего запаха, зрительного образа, отношения к событию, связанных с ним эмоций, времени года, когда все произошло, и т. д. Переплетение, образованное этими пересекающимися и перекрещивающимися лучами, формирует память и, говоря научным языком, «кодирует» ее в мозге. Каким бы изменениям ни подвергались впоследствии области мозга, участвовавшие в «кодировании», воспоминание сохраняется. Таким образом, последние открытия в области нейробиологии подтверждают то, что Бергсон смело предположил сто лет назад, руководствуясь своими спиритуалистическими воззрениями: мы на самом деле не знаем, где находятся воспоминания