Я не отвожу от нее глаз.
– Ты же не какой-то психованный суперфанат, правда? Я сразу подумала, что ты похож на Гарта Брукса.
У меня сводит челюсть.
– Песни о том, что твой грузовик ломается. Твоя собака умирает. Твоя женщина уходит к другому.
Она смеется, не обращая внимания на то, что только что разорвала швы на медленно заживающей ране. И не потому, что я скучаю по Талии, а просто потому, что мужская гордость может выдержать не так уж много ударов.
Проходит всего пара мгновений, и между нами повисает неловкое серьезное молчание. У меня не очень получается сохранять дружелюбие. Это не моя сильная сторона.
Я не игривый, я ответственный. Только таким мне и позволяли быть. Только это и нужно было семье.
Зеленые радужки светятся, она смотрит на меня тревожно.
– Насколько глубоко я попала впросак?
– На данный момент ты уже почти тонешь, – говорю я.
– Ну блин. Трудно будет вот так бегать за своим ребенком все лето.
Я тяжело вздыхаю, благодарный за то, что она не требует больше информации о чертовой неразберихе, называемой моей жизнью.
– Ты хочешь, чтобы я ушла? Если да – я пойму.
– Нет, – вырывается у меня слишком быстро, и я даже не уверен, почему. Я должен хотеть, чтобы она ушла, но не хочу. Она уже нравится Люку, она уже здесь, и мы уже все выяснили. К тому же она гораздо менее раздражающая, чем почти все остальные доступные мне варианты. – Все в порядке. Между нами мир, если дашь мне автограф.
Она моргает:
– Шутишь?
– Нет.
Ее нога скользит по виниловому дну джакузи и задевает мою.
– Шутишь.
– Нет. – Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать ухмылку. Может, мне следовало разозлиться. Или отправить ее домой. Но мысль о том, чтобы вернуться в начальную точку, кажется мне утомительной.
Есть что-то освобождающее в том, чтобы просто… отпустить все это.
– Все в порядке. Я никому не скажу, что ты пошутил. Я дам тебе автограф и сохраню твою репутацию самого сварливого владельца ранчо на всем белом свете в полной неприкосновенности.
– Уилла, ты заставляешь меня жалеть о моем решении нанять тебя.
Она указывает на меня.
– Да. Именно так. Какая шутка? Здесь не шутят.
Она беззаботна. Она весела. У нее отличное чувство юмора, которое мне по душе, хотя я отказываюсь это показывать. И следующие двадцать минут она рассказывает истории о том, как росла в знаменитой семье. Она говорит, я слушаю. И время от времени, когда кто-то из нас ворочается в маленьком джакузи, наши ноги соприкасаются.