Она была так взбудоражена тем, что я смеюсь. И она улыбнулась мне. Это было приятно. А теперь она здесь, одаривает улыбкой яркостью в миллион люменов окружающих. И я чувствую, как во мне просыпается желание, чтобы она озаряла своим светом только меня.
Насколько трудно будет чаще улыбаться и смеяться, раз это делает ее такой счастливой?
– Мы пошли, – обращается ко мне Бо своим особым военным голосом, пресекающим возражения. Или, по крайней мере, как ему кажется, пресекающим. – Папа забирает Люка на ночь. А я хотел бы немного развлечься перед возвращением на службу.
Я хмурю лоб:
– Нет.
Этот маленький засранец никогда не указывал мне, что делать, и я не собираюсь допускать этого сейчас.
– Да, – он смотрит на меня, изогнув густую бровь.
Я собираюсь жестко ответить, но Уилла, подняв лицо с клубничного цвета губами, тут же меня останавливает:
– Ну же. Это пойдет тебе на пользу.
Мои брови хмурятся так сильно, что сходятся на переносице, и я пристально смотрю ей в глаза.
Няня.
Няня. Няня. Няня.
Няня не должна казаться мне настолько чертовски привлекательной. Няня не должна знать и говорить, что пойдет мне на пользу, а что нет.
И я не должен ее слушать.
Но я идиот, поэтому отвечаю:
– Будь по-твоему.
Люк ликует и запрыгивает к дедушке на колени. Вероятно, потому что знает, что они будут есть еду, от которой портятся зубы, и засиживаться допоздна с фильмами, которые я никогда бы не разрешил смотреть.
Легкая улыбка на ангельском лице Уиллы цепляет мой взгляд, и, сам того не замечая, я улыбаюсь ей в ответ.
Мы заходим в «Рейлспур» – лучший бар в городе. Раньше он был единственным, пока Честнат Спрингс не начал разрастаться из-за переезжающих сюда городских, потому что те выбрали деревенский образ жизни или слащавое дерьмо в том же духе.
И я уверен, что воскресенья в стиле хонки-тонк сделали специально для них. Это вечера, когда они играют в ковбоев: одеваются в костюмы, танцуют в линию или в парах или тустеп и, в целом, притворяются, что они вовсе не сорящие деньгами городские пижоны.
Если бы меня это настолько не раздражало, я бы даже нашел это забавным.
Кажется, каждый в нашей компании – местная знаменитость. Ретт – король родео в отставке, Бо – герой войны, а Джаспер – хоккейная сенсация, хоть он и бежит от внимания, как от чумы.
А я просто брат, который управляет ранчо, тот самый, которого женщина бросила с ребенком и с таким грузом ответственности, с которым он понятия не имеет, что делать.