– Мне жизненно необходимо побывать там. Речь идет об очень важном деле.
При этом толком объяснить не может, что именно его так беспокоит. Алей уверен – теперь оракул Аполлона ему точно необходим. Такое рвение находит понимание у братьев. Два добрых деверя посовещались между собой и решили дать пострадавшему родственнику лошадь. Пусть едет.
Вообще говоря, Алею не мешало бы подумать – может, не надо к оракулу? Сидел бы дома – и лошадь бы была, и зубы целы, и сам живой-здоровый был Алей. Но нет. Уперся, как баран. Стремится во что бы то ни стало попасть в священные Дельфы. Пусть оракул скажет ему пару мудрых слов. Он бесконечно благодарен родичам, что помогли и дали ему возможность продолжить путь. Алей так проникся чувствами к братьям жены, так полюбил их за заботу, он непременно должен им отплатить добром. Всё-таки Алей – ни кто-нибудь, а сам тегейский царь.
***
Величественность Дельф произвела неизгладимое впечатление на провинциала. У него в Тегее имеется святилище Афины – оно отныне кажется Алею убогим покосившимся сараем. С Дельфами, конечно, не сравнится. Один храм Аполлона чего стоит. Безупречный круг площадки с изваяниями божеств на фоне грозных скал, высокого безоблачного неба – понятно, Алей потрясён. Жизнь прожита не зря. Он дошёл, увидел своими собственными глазами великие Дельфы. Алей проникся до глубины души. В этом безупречном месте он узнает всё, что положено знать царю Тегеи. Алей отстоял приличную очередь из таких же паломников, как он сам, и очутился наконец в самом центре предсказательских услуг – у пифии.
Едва вступил туда – грязно-желтый вонючий серный пар немедленно окутал помещение. Горная расщелина щедро отравляла воздух закрытого пространства. Алей едва не задохнулся, задержал дыхание, поднял на пифию глаза и обомлел. Она была по истине страшна. Страшнее не бывает. Одеяние невесты, судя по всему, давненько пожелтело, утратило торжественно-парадный вид – смотрелось жутко и очень странно. Поникли кружева красивого наряда, изжёван прозрачный палантин, но пифия как будто не замечала своего нелепого обличья. Должно быть, девушка была когда-то миловидна, однако серный пар безжалостно и быстро иссушил, по капле выжал красоту лица. Резко выступали скулы, глаза ввалились, носик заострился, уголки бесцветных губ опустились вниз. Занавеска, что отделяла помещение, заколыхалась, в ней показалась фигура дельфийского жреца. Тот подал знак коллеге и исчез. Пифия прекрасно поняла – паломник явился с пустыми руками. Без подношений. Вероятно, нищий. Вновь заклубился серный пар, Алей отшатнулся, а пифия как будто впала в транс. Клочки нечесаных волос замельтешили перед глазами – пифия повертела головой и ткнула костлявым пальцем прямо в лицо Алея.