– Киган, какого черта?
– У нас проблема, – мямлит тот. – Одна из девушек, которых я привел вечером,…я не знаю, что с ней делать, она не поддается гипнозу. Мне пришлось ее придушить…
– Мы тут делом заняты, а ты про еду?! – возмущается Дойл.
– Но она очнулась!
– Ну, так убей ее! – цедит Аластер.
– Но я не могу! Вы же знаете, я…все что угодно, только не это!
Дойл раздраженно закатывает глаза.
– Хорошо, – Аластер снисходительно хлопает рыжего по плечу, – как только закончим здесь, я приду и сам все улажу. – Просто проследи, чтобы за этого время ничего не случилось.
Киган, просияв, поспешно кланяется и бежит прочь.
– Молодежь! – пожимает плечами Аластер, поймав недовольный взгляд Дойла.
***
Чуть не впечатавшись в какую-то конструкцию, я снова перехожу на шаг. Черта с два меня теперь найдут в таком тумане, даже если очень захотят. Другое дело, куда же мне теперь самой-то идти? Видно разве что на пару метров вперед, да и непонятно где это я теперь вообще, даже приблизительно.
Ноги несут меня по мощеным улицам, изобилующим всякими арками, двориками, мостиками через мелкие узкие речушки. Пустынные и тихие улицы черт знает где. Тусклый свет идет от редких уличных фонарей.
Когда я случайно набредаю на скамейку, то просто опускаюсь на нее, решив дожидаться рассвета и какой-нибудь ясности. Правда, холодно, но терпимо.
Зябко поежившись, сжимаюсь в комочек, пытаясь устроиться поудобнее, положив голову на спинку скамейки. Даже глаза прикрываю, все равно ведь не видно ничего, но все же расслабиться не получается, я продолжаю боязливо прислушиваться.
Непонятных звуков хватает, хотя и очень тихих. Кроме того, явно ощущается чей-то пристальный взгляд, хотя как кто-то что-то может увидеть сквозь такую сплошную завесу тумана? Я снова открываю глаза и оглядываюсь вокруг себя. Рядом со мной по-прежнему никого нет, а уже в паре метров от скамейки все утопает в молочно-белом вязком тумане.
Но время идет и ничего не меняется. Я уже устаю бояться и постепенно успокаиваюсь. Кажется, с приближением рассвета даже потихоньку теплеет, что делает жизнь вполне сносной, и веки снова пытаются сомкнуться и отдохнуть.
Минут пять все вокруг пребывает в блаженном покое, пока в отдалении не раздается дикий вопль. В ужасе я вскакиваю со скамейки, пытаясь по продолжившимся крикам и визгам определить, убивают там уже кого-то или еще пока нет. Но постепенно шум начинает нарастать, и к голосам присоединяется нервирующий грохот, напоминающий неслаженное громыхание десятков барабанов и скрежет сотни качающихся старых деревьев под гул шквального ветра. Что бы это не значило, оно заставляет меня снова бежать прочь сквозь склизкий холодный туман. И хотя что-то разглядеть можно разве что только в нескольких шагах от себя, я все продолжаю оглядываться на бегу. То, что надвигается позади, видится мне огромным черным пятном и имеет тысячу быстро мелькающих ног. И эти ноги двигаются гораздо быстрее моих двух.