– Что ж? по-вашему, не комиссию ли назначить при министерстве для разрешения этого вопроса?
– А хоть бы и комиссию. Вы думаете, мы бы разрешили этот вопрос хуже, чем все эти голодные щелкоперы, которые дальше своего носа ничего не видят и воображают, что они… первые гении? Мы бы назначили Бориса Андреевича председателем.
Сипягина еще пуще засмеялась:
– Смотрите, берегитесь; Борис Андреич иногда таким бывает якобинцем…
– Жако, жако, жако, – затрещал попугай.
Валентина Михайловна махнула на него платком.
– Не мешай умным людям разговаривать!.. Марианна, уйми его.
Марианна обернулась к клетке и принялась чесать ногтем попугайчика по шее, которую тот ей тотчас подставил.
– Да, – продолжала Сипягина, – Борис Андреич иногда меня самое удивляет. В нем есть жилка… жилка… трибуна.
– C’est parce qu’il est orateur! [18] – сгоряча подхватил по-французски Калломейцев. – Ваш муж обладает даром слова, как никто, ну и блестеть привык… ses propres paroles le grisent… [19], а к тому же и желание популярности… Впрочем, он теперь несколько рассержен, не правда ли? Il boude? Eh? [20]
Сипягина повела глазами на Марианну.
– Я ничего не заметила, – промолвила она после небольшого молчания.
– Да, – продолжал задумчивым тоном Калломейцев, – его немножко обошли на Святой.
Сипягина опять указала ему глазами на Марианну.
Калломейцев улыбнулся и прищурился: «Я, мол, понял».
– Марианна Викентьевна! – воскликнул он вдруг, без нужды громко, – вы в нынешнем году опять намерены давать уроки в школе?
Марианна отвернулась от клетки.
– И это вас интересует, Семен Петрович?
– Конечно; очень даже интересует.
– Вы бы этого не запретили?
– Нигилистам запретил бы даже думать о школах; а под руководством духовенства – и с надзором за духовенством – сам бы заводил!
– Вот как! А я не знаю, что буду делать в нынешнем году. В прошлом все так дурно шло. Да и какая школа летом!
Когда Марианна говорила, она постепенно краснела, как будто ее речь ей стоила усилия, как будто она заставляла себя ее продолжать. Много еще в ней было самолюбия.
– Ты не довольно подготовлена? – спросила Сипягина с ироническим трепетанием в голосе.
– Может быть.
– Как! – снова воскликнул Калломейцев. – Что я слышу!! О боги! Для того, чтобы учить крестьянских девочек азбуке, нужна подготовка?
Но в эту минуту в гостиную с криком: «Мама, мама! папа едет!» – вбежал Коля, а вслед за ним, переваливаясь на толстых ножках, появилась седовласая дама в чепце и желтой шали и тоже объявила, что Боренька сейчас будет!