Русские полюбили эту невысокую жизнерадостную женщину, ставшую их императрицей, а та, в свою очередь, наслаждалась жизнью двора, вечерами, балами. «Я танцевала до упаду», – писала она в возрасте сорока четырех лет. За столом императрица умела вести умную, искрящуюся юмором беседу. Глаза ее блистали, низковатый голос был исполнен душевного тепла и веселья. Она становилась душой любого общества благодаря не только своему положению, но и обаянию. Когда возникал повод посудачить, царица с удовольствием пускала сплетню по кругу. «Полчаса танцевали мазурку, – сообщала она как-то в письме сыну. – Одна бедняжка потеряла нижнюю юбку, которая валялась у нас под ногами, пока какой-то генерал не догадался спрятать ее за вазу с цветами. Злополучной даме удалось скрыться, прежде чем узнали, кто она». Подтрунивая над человеческими недостатками, императрица была терпима к слабостям людей. Она с насмешливой жалостью наблюдала за страданиями эрцгерцога Франца-Фердинанда, нанесшего царской чете визит вежливости в 1891 году: «Его совсем закормили обедами и ужинами. Дело кончится несварением желудка. Вчера вечером в театре он выглядел весьма бледно и рано ушел, сославшись на мигрень». Эрцгерцог стоял за союз трех монархий – Австрии, Германии и России, выступал против возможной войны с Россией, справедливо полагая, что война окончилась бы падением дома Романовых и Габсбургов.
К тридцати годам Мария Феодоровна успела исполнить свой материнский долг, родив императору шестерых детей.
18 мая 1868 года родился Николай, за ним Александр (умер во младенчестве), Георгий (1871), Ксения (1875), Михаил (1878) и Ольга (1882). Поскольку муж был вечно занят работой, царица, как наседка, обихаживала своих детей, наблюдала, как они готовят уроки, давала советы, выслушивала их тайны. Очень часто она выступала в качестве буфера, смягчая столкновения между своим подрастающим потомством и сильным, прямолинейным мужем, их отцом.
Особенно нуждался в материнской поддержке ее старший сын, Николай. Царь вызывал благоговейный трепет в душе сына. В октябре 1881 года в Борках императорский поезд упал под откос, несколько человек было искалечено. Во время крушения государь с семьей находился в столовом вагоне; вся крыша вагона упала на императора, и он лишь благодаря своей гигантской силе удержал крышу на спине. Дети и жена смогли выбраться, и никого не задавило. «Затем, – отмечает Витте, – со свойственным ему спокойствием государь вышел и сам из вагона, всех успокоил, раненым оказал помощь». Мысль о том, что однажды ему придется стать преемником этого исполина, вызывала в юном цесаревиче растерянность.