Потянулась к своим любимым, начиная, наконец, осознавать, что всего несколько часов назад я их чуть не потеряла. Предчувствие меня никогда не обманывало. Так вот почему Астер по амулету связи передала, что им некогда. Оказывается, они занимались восстановлением Шона и Аса. А я еще тут с драконицей учудила невесть что.
– Так. Что случилось с Мэл? – встрепенулся, прервав мои мысли Шон. – Дай я посмотрю.
Я кивнула и уставилась магу в глаза, распахивая сознание и сбрасывая щиты.
– Ага! Понял!
– Шон, ну что там? Не томи, – заерзали мы с Асом.
– Понимаете, тут такое дело. Кажется, наши драконы могут одновременно чувствовать одно и то же – любовь, радость, нежность, или, вот как сейчас, боль и страдание. Малышка, твоей Мэл стало плохо именно в тот момент, когда погибал Мрак и был в опасности Сапфир. А позже, когда мы с Асом оказались в Галарэне и драконам уже ничего не угрожало, ей стало легче. Сейчас с ней все хорошо.
В голове раздалось ставшее уже привычным согласное рычание драконьего трио.
– Это из-за наших слияний? – после некоторой паузы отозвался Ас и снова задумался.
– Скорее всего, да. Ведь уже не новость, что даже не смотря на мои щиты, которые практически никто пробить не в силах, во время слияний наши ощущения схожи, или вообще одинаковы. То, что чувствует каждый из нас, чувствуют и остальные. И тут есть над чем подумать! – воодушевился новыми перспективами исследований Шон.
Вот кто про что, а ему лишь бы поэкспериментировать! Словно в подтверждение моих слов, маг задумчиво продолжил:
– Пульсирующий кристалл полностью уничтожен, да и от черного камня вряд ли что-то осталось. Вот бы образец для исследования заполучить. Интересно же, что там еще Хашург придумал.
Всё! Не хочу больше ничего слушать. Как бы там ни было, сейчас мы вместе, и больше я их никуда не отпущу и никакому Хашургу не отдам, пусть хоть орду орков собирает. Они – моя добыча! Минелиэль тут же оживилась и бодро рыкнула, соглашаясь.
Я провела ладонями по чумазым щекам, спутанным волосам, прижалась сразу к обоим. К горлу подступил комок, и снова хлынули слезы. Соленые дорожки, бежавшие по моим щекам, уносили прочь мучительную тревогу последних часов. Уже не в силах сдерживать всхлипы, я отчаянно цеплялась за Аскани и Шона, обнимала, прижимала к себе. Покрывая их руки, лица, губы короткими рваными поцелуями, исступленно шептала: "Вы живы! Мои любимые, вы живы!"