Руки на виду, но глаза в глубине толпы, видят не все, но кое-что замечают. Мужчина в дубленке инстинктивно провел рукой по заднице, вряд ли ему нравилось касаться себя, скорее всего, там, под полой, пряталось что-то ценное. В заднем кармане джинсов. Но полу еще нужно приподнять. И еще бумажник подтолкнуть снизу. Лопатники в задних карманах сидят туго, так просто их не вытащить. И все же Паша рискнул. И полу дубленки удачно приподнял, и портмоне выглядывало из кармана. Все это он проделал в тот момент, когда мужчину кто-то сильно толкнул. Одного этого момента ему и хватило. Бумажник исчез в рукаве пальто, мужчину вынесло толпой в одну дверь метро, Пашу в другую.
– Эй, что такое? – донесся уже откуда-то издалека голос. – Милиция!
Но Паша шел с каменным лицом, не обращая внимания на возгласы. Руки он уже на виду не держал, а зачем?
Бумажник дорогой, шиковый, из крокодиловой кожи. А содержимое разочаровало, во всяком случае, Паша рассчитывал на большее. Всего сорок рублей, не считая мелочи. Не пусто, но и не густо.
Тиха с этой добычи взял четвертной, полтинник в день Паша ему принес. Только вот радости никакой. Он работал в одиночку, ему не нужны никакие покровители, а приходится платить. Еще и свободой своей рисковать. Так бы хапнул семьдесят «рваных», и на дно, через недельку бы вышел.
– Завтра снова? – уныло спросил он.
– А как ты хотел? – усмехнулся Тиха.
– Я бы не хотел, – буркнул Паша.
– А надо хотеть! И мочь! И хвост пистолетом!.. Или ты всю жизнь на своего Дорофея шестерить хочешь?
– А на кого я шестерить хочу? На Саву?
– Ты Саву не тронь! – вскинулся Тиха. – Сава – человек! Фартовый вор! А Дорофей твой… На Саву равняться надо, понял? Если сам хочешь как человек жить. Ты видал, как он прикинут? Раз в неделю новый костюм! А мантель какой, какое сукно!.. А знаешь, какие телочки ему стелют? – Тиха мечтательно закатил глазки.
– Мальвина? – усмехнулся Паша, вспомнив, кого они ждали вчера.
– И Мальвина!.. – не уловив иронии, подтвердил Тиха. – Поверь, у него все на мази! Потому что он воровской ход принял. И я принял. Теперь мне ничего не страшно! Потому что, если вдруг меня примут… А меня когда-нибудь примут… И тебя примут!.. Если что, Сава за меня подпишется, маляву правильную зашлет, я в тюрьме человеком буду. Люди меня уважать будут. А потом коронуют. Откинусь, в законе буду… Ну, может, не с первой ходки, но такие малявки, как ты, на меня шестерить будут…