После армии мне предложили остаться сверхсрочником, или поступить в военное училище. Но служба в армии, в крупном городе, за колючей проволокой, отбила у меня на всю жизнь желание быть военным. Хотя я сейчас ехал в парадной форме старшего сержанта, уволенного в запас, из рядов военного контингента служившего за границей. Я значительно вырос из довоенной моей одежды, а в приёмной комиссии принимающие экзамены преподаватели, снисходительно, по указанию ректора, относились к нам дембелям. Мне достаточно было сдать экзамены даже на тройки, и меня зачислили бы на факультет эксплуатации. Таким было вне гласное распоряжение ректора, который считал, что парень прошедший службу в армии уже определившийся человек. У него есть желание учиться, по выбранной профессии. Он останется работать по распределению после окончания института, а не будет отчислен с института за нарушения дисциплины или чего хуже не вернётся на работу после службы в армии. Наконец, мой попутчик проснулся и посмотрел на меня своими широко раскрытыми глазами и улыбнулся. Они были у него голубые и выражали саму невинность, но при этом излучили такой сильный импульс энергии, что мне показалось, он заглянул в мою душу. Я отвёл свой наглый взгляд, чего никогда раньше не делал при встрече с незнакомым мне человеком, над кем чувствовал своё превосходство. А незнакомец больше не посмотрел на меня, а только спросил, где мы сейчас едем?
– Нежин проехали, через час Чернигов будет.
Вразумительно ответил я.
– Как медленно едет поезд, так с голоду, умереть можно, пока до Гомеля доедешь, и не какой сон не спасёт. Хорошо, что тут дембеля ехали с Одессы в Киев в университет поступать, так подкормили меня да ещё, что-то оставили, когда выходили,– сказал незнакомец.
Он вдруг встал с полки, поднял её, и вытащил свой новенький маленький чёрненький чемоданчик, скорее всего, купленный перед поездкой. Открыл его и извлёк большой бумажный пакет. Спрятал чемодан обратно. Опустил полку. Расстелил на откидной столик газету и вытащил содержимое пакета наружу. В вагоне сразу запахло тушенным украинским гусем. Большой кусок его был завёрнут в плотную самотканую тряпицу. Кроме гуся там были: кусок сыра, краюха хлеба, зелень и бутылка массандровского вина три семёрки. Не тронутый провиант в дорогу на учебу одного из дембелей, подумал я. На вора он не похож. За что же такая благодарность этому парню? Мой попутчик сам удивился, гостинцам и радостно сказал: