На секунду я подняла глаза от дороги, и мне показалось, что один из них сквозь черную маску смотрит на меня. Засунув руки в карманы, я ускорила шаг и пристроилась за спинами мужчин, медленно плетущихся с лопатами наперевес.
О чем я думала, когда решила пойти на Барахолку за день до Посвящения? Знала ведь, что это любимый день законников со времен первого мятежа. Они только и ждали момента, чтобы заработать очередную нашивку на форму за помощь в предотвращении краха Реликта. Вот уже четыре года не было слухов о возможных потасовках. Люди больше не решались противостоять Магистериуму. Еще свежи были в памяти кадры публичных приговоров для мятежников. Я не знала точно, что произошло тогда. В школе нам сказали лишь о бунте рабочих, а вот Барахолка несколько месяцев шепталась о жестокости Магистров и кровавом исходе мятежа.
Барахолка была единственным местом, где можно почувствовать себя свободной, или, по крайней мере, поверить в это. Там не было строгих правил и вечного контроля Магистериума, будто этот кусок земли выпал из их цепких рук. Люди собирались, чтобы обмениваться вещами, разговаривать и, кажется, забыть хоть ненадолго о правилах, которые сковывали нас повсюду. Магистериум закрывал глаза на это место. А мы верили в иллюзию независимости. На Барахолке следовало быть осторожной, не привлекать внимания, не болтать лишнего и избегать конфликтов. Но мне все равно нравилось это ощущение свободы, пусть и не настоящее.
Путь до Барахолки всегда вызывал во мне азарт. Сначала нужно незаметно выбраться из школы. Пересечь самую оживленную и утыканную камерами видеонаблюдения площадь. Пройти десяток кварталов, сливаясь с толпой. Скрыться в темном переулке и пролезть в щель. Благо я всегда отличалась худым телосложением и могла без проблем проскользнуть на другую сторону.
Посильнее накинув капюшон, я дождалась момента, когда законники отвлекутся на проходящих рабочих, и исчезла в темноте.
Барахолка была моим любимым местом в Реликте. Кто-то бы сказал, что хуже места не придумаешь, а я любила все, что там было. Несколько сотен прилавков со всем, что твоей душе угодно. Гул от вечных споров барахольщиков, грохот торговых тележек с новыми невиданными артефактами, запах жареной картошки и подгорелого масла, чавкающая грязь под ботинками. Все это было моим ощущением свободы.