– Да вынеси ты наконец дитя отсюда! Неужели не понятно, что от духоты ребёнку плохо стало!
И хотя она была не права, но я мысленно благодарила её за спасение. Когда мама наконец вынесла меня в предбанник и положила на скамейку, меня начало почему-то трясти и стало вдруг очень холодно. Рядом сидевшая тётя, наблюдавшая за нами, сказала моей маме:
– А у вашей девочки, пожалуй, шок.
Мама метнула на тётю взгляд полный негодования.
– Какой ещё шок? Сидите себе и не вмешивайтесь в наши дела, сами и без вас разберёмся!
– Ну, зачем же так грубить, милочка, я ведь помочь вам хочу, надо же дознаться, от чего ей так плохо.
– Тоже мне, дознавательница нашлась, дома у себя дознавайся.
– Какой кошмар, да вы, милочка, просто хамка!
– От такой же и слышу!
Покачав головой, тётенька ушла, а мама продолжала ругаться:
– Тоже мне, доброхоты выискались, с советами лезут. Сами мы и без них разберёмся. А ты, горе моё луковое, лежи здесь и жди, пока я помоюсь. Всё равно нам без папы домой не попасть. Ключи от дома у него, а он в мужском отделении моется, мне его никак не позвать.
После этих слов она быстро и надолго удалилась, а я измученная дурными видениями и плохим самочувствием, моментально уснула.
После этого события, меня ещё очень долго преследовали
видения из бани. Очень часто моё сознание, помимо моей воли, любого увиденного мной человека, являло мне голым, и я вся внутренне содрогалась. Это явление очень мучило меня, но я ни как не могла от него избавиться. Со временем видения стали более смутными, но остались во мне на всю жизнь. Если моё внимание, привлекала какая то личность, то моё воображение тут же услужливо являло мне его в истинном естестве…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ОСОЗНАНИЕ СМЕРТИ
Вся дальнейшая моя жизнь состояла из того, что я пыталась понять, как понравиться маме и папе. Мама была женщиной, в которой смена настроений происходила почти ежечасно.
Если она читала книгу, то всё иное переставало для неё существовать. Я чётко усвоила, что в это время её нельзя ни о чём просить, иначе придётся выслушать целую лекцию о том, что ни кто не считается с её интересами. Хотя я чётко и довольно рано уяснила, что жизнь в нашем доме как раз вся состоит из того, чтобы блюсти только её интересы. Жизнь папы, была истинным служением своей драгоценной супруге, и служение это было мучительным и весьма унизительным. Он выполнял все её прихоти, какими бы нелепыми они не были.