Но не успела я пройти и полпути, как услышала отчаянный крик Кабунярчика, а затем увидела, как он выбегает из бокса и несётся прямо на меня с огромным ножом в шее. Не знаю, увидел ли он меня и искал во мне спасения, или просто я была на его пути, но эта огромная масса с диким воплем отчаяния и страха неслась прямо на меня. Сразу за ним бежал мой перепуганный папа с большой палкой в руках, а за ним дядька с топором. Краем зрения я уловила, как все во дворе замерли, парализованные ужасом происходящего. Буквально в последнее мгновение перед неминуемым столкновением меня и Кабунярчика, папа метнул палку ему под ноги, он запнулся и, продолжая визжать завалился на бок, но тут же подскочил и изменив направление побежал в берёзовую аллею, которая начиналась в конце двора, но там он влетел между двух берёзок и уже не мог высвободиться… К нему в это время подбегал дядька с топором…
Я сорвалась с места и побежала изо всех сил подальше от двора, зажав ладонями уши. Я долго бежала по деревянным мостовым, которыми выстлан весь наш небольшой городок, пока они не закончились, и я поняла, что нахожусь на самой окраине, перед городским рынком, сюда я никогда бы не посмела пойти одна, но только не сегодня. Я была в нескольких кварталах от дома, но я по-прежнему слышала предсмертный крик моего друга. В этот день я ощутила, где у меня находится сердце, оно сильно стучало и болело. Ужас смерти парализовал меня. Я вдруг поняла, что ноги мои еле двигаются, да и всё тело будто обмякло, мне так захотелось прилечь… но мне совсем не хотелось идти домой, и я направилась к реке, куда мне строго- настрого запрещали и близко подходить, даже когда со мной были рядом взрослые. Но в тот день мне было всё равно, что будет со мной, если меня уличат в непослушании. Что могло быть страшнее того, что я видела… и что я чувствовала…
Я долго стояла у реки и мечтала уплыть далеко-далеко, чтобы никогда больше не идти домой. Но чем дольше я стояла, тем страшнее мне было возвращаться. Но мне пришла в голову мысль, что если меня начнут ругать, то я буду говорить, что они во всём сами виноваты, что не надо было убивать моего друга. Эта мысль придала мне такой решимости, что я быстро побежала домой, желая поскорее сказать свою первую пламенную и обличительную речь в ответ на мамины упрёки. Но дома все были так увлечены важным делом, что моего отсутствия даже и не заметили. На кухне слышались возбуждённые голоса, и я подгоняемая любопытством направилась сразу туда. Едва войдя домой, я сразу почувствовала какой-то не приятный, сладковатый и не знакомый запах, переступив же порог кухни, я поняла его происхождение…