Оказывается, я жил в весьма благоустроенном районе. Чистый двор, буйно растущая за ограждениями возле подъезда зелень. Сам дом был похож на вытянутую букву «П», в центре которой расположилась огромная детская площадка, на которой с дикими воплями носились карапузы различного возраста. Шум стоял такой, что я невольно удивился, как я мог не слышать этот балаган у себя в квартире. Ну да ладно.
Еще одним открытием для меня стало, что дом, оказывается, был многоэтажным. В смысле, я, конечно, подозревал, что помимо моего этажа есть и другие, но чтоб их было двадцать четыре?! Я задрал голову, всматриваясь в последние этажи. Интересно, какой вид открывается с такой высоты? Не помню откуда, но я когда-то слышал, что где-то неподалеку отсюда даже есть озеро. Видно ли его с тех этажей? С моего то такого точно не увидишь.
«Так, стоп», – внезапно осенило меня. – «А я-то на каком этаже живу?»
– На тринадцатом, – раздался зловещий шепот над моим ухом.
От неожиданности я аж подпрыгнул. Глюк, стоявший все это время за моей спиной, громко рассмеялся. Я зло обернулся, собираясь выругаться, но Глюк стоял с такой довольной физиономией, что я невольно тоже последовал его примеру.
– Обязательно было так пугать?
– Да нет, не обязательно, – пожал плечами Глюк. – Просто захотелось тебя взбодрить, а то ты стоял с таким видом, будто призрака увидел.
– Вообще то, я с ним сейчас разговариваю, – я скорчил ехидную рожу.
– Я не призрак, – обиделся Глюк. – Я уже говорил тебе, что…
– Да, да, я помню, – отмахнулся я. – Какая разница?
Глюк начал ворчать, что мол, разница вообще то большая, но такому ограниченному в восприятии человеку как мне, это, разумеется, до лампочки. Пока он ворчал, я отсчитал тринадцать этажей вверх и недоверчиво присвистнул. Насколько я помню, с высоты балкона земля всегда казалась намного ближе. Неужели и правда тринадцатый?
– Ну и ладно, – вслух сказал я. Какая теперь, в сущности, разница? Все равно это больше не имеет никакого значения.
– Ну что, пойдем? – Глюк закончил свою потустороннюю лекцию и теперь стоял с насупленным видом, скрестив руки на груди.
Я обернулся и невольно прыснул от смеха, глядя на его кислую рожу. Ну кто бы мог подумать, что его это так заденет? Надо же.
– Может, тоже переоденешься? – спросил я, оглядывая его.
При свете солнца Глюк казался какой-то темной кляксой, которую случайно поставили, когда рисовали картину этого мира. Весь в черном, в плаще, да и меч этот дурацкий еще. Зачем он ему вообще нужен?