остроносые туфли из такой же белой кожи.
Если бы мужчина привстал, потянувшись к расположенной над нашими
головами полке для сумок, я бы не удивился, увидев на нём широкий кожаный
ремень с форменной металлической бляхой в форме бычьего черепа да
аутентичную кожаную кобуру для револьвера. Но пока что оружие покоилось в
кобуре лишь на моём боку, и с помощью рубахи навыпуск я делал всё
возможное, чтобы это осталось незамеченным другими пассажирами.
Мы ехали чертовски долго, казалось – уже целую вечность, а в ушах у меня
словно звенел отзвук последнего выстрела…
– Меня зовут Вильяри, – обратившись ко мне в очередной раз, незнакомец
протянул руку, широко улыбаясь.
Я назвал ему своё имя, хотя мой голос и был заглушён очередным раскатом
смеха. Вильяри, пожимая мне руку, бегло посмотрел назад.
– Знаешь здесь кого-нибудь?
Я пожал плечами в качестве ответа.
– Понятно! Один в пути, получается так?
– Получается так… – я сдержанно улыбнулся, бросая взгляд в окно.
На некотором удалении от автобуса возвышались величественные сосны, верхушек которых видеть я не мог, зато основания стволов, выстраиваясь в
могучую стену, сменяли друг друга со скоростью нашего движения.
– Откуда сам будешь? – дождавшись, когда я отвернусь от окна, спросил
Вильяри.
– Да так, издалека, если честно. С севера… – вдаваться в детали теперь мне
попросту не хотелось. – А ты как сюда попал?
Я сопроводил свой вопрос взглядом, указывающим на одежду мужчины, так, чтобы он понял, на что именно я намекаю.
Он рассмеялся, отводя взгляд, скрываясь за солнечными очками. Чёрные
волосы, аккуратно зачёсанные на правый бок, блестели, словно от избытка лака.
– А я, получается, с юга.
Таков был ответ, и я понимающе кивнул, хотя, и это было очевидно, ничего не
понял.
– Я сам-то из Аргентины, – неожиданно для меня Вильяри продолжил
объяснять, – хотя, по правде, большую часть жизни прожил на границе с
Парагваем. Издавна у нас там ранчо, у моей семьи, то есть.
– Ранчо? – я изобразил удивление. – Прям-таки с лошадьми да
быками?
Вильяри опять рассмеялся, разводя руками.