На нём была лёгкая куртка, застёгнутая до самого подбородка, и светлая обувь, напоминающая кроссовки. Каждое движение его тела заставляло куртку играть различными оттенками, переходя от серых тонов к глубоким тёмно-красным. А обувь у него напоминала резиновые галоши, плотно облегающие ноги до щиколоток – без молний и шнурков. «Как он мог натянуть их на ноги, если они не расстёгиваются и явно нерезиновые?» – мелькнула мысль.
Брюки на нём выглядели как колготки тёмно-красного цвета. Он сидел без головного убора, а его короткие волосы были аккуратно приглажены, словно приклеены к коже. Лицо у него было обычным, европейского типа, но именно этот аккуратный стиль был для меня чем-то необычным и даже тревожным.
У мальчика были большие светлые глаза, внимательно всматривающиеся в окружающий мир, и это добавляло ему загадочности. Он сидел, сжав свои ноги под скамейкой, сгруппировавшись всем телом и стиснув пальцы кистей в кулаки. Я заметил, что он время от времени шевелил губами, как будто что-то тихо произносил. Со стороны казалось, что он напевал себе какую-то мелодию или разговаривал с самим собой.
Наблюдая за ним, я не мог отделаться от чувства, что он кажется абсолютно несоответствующим тому месту и времени, где мы сейчас находимся. В этот ненастный вечер он выглядел так, будто пришёл из другого мира – тёплого и уютного, наполненного радостью и беззаботностью. Казалось, его существование состоит из обрывков разговоров и мгновений, которых на самом деле вокруг не было.
Из-за угла вдали послышался гул мотора. Я посмотрел на часы: в это время должен подъехать мой автобус. Но я никак не мог отвести взгляд от странного мальчика. Мне стало интересно, о чём он думает и что его привело на эту остановку в такой ненастный, поздний вечер.
Оставаясь стоять рядом с ним, я произнёс несмело: «Мальчик, какой тебе нужен автобус? В какой район ты едешь?»
Ответом мне служил лишь мрачный, испытующий взгляд, полный недоумения.
«Кажется, он уже подходит», – с попыткой улыбнуться продолжал я и повторил: «Куда ты едешь?»
Мальчик не сразу ответил. Он уставился на мокрый асфальт и, казалось, искал подходящие слова. Наконец, он тихо промолвил: «Я жду назначенного времени».
Сквозь лужи, обрамляющие асфальт, вырывались тени чужих мыслей. Я задумался: «Здесь что-то не так».