Леди Руасил не посмела сорвать чудесного цветка. Поплотнее запахнувшись в плащ, поспешила к Старейшинам, напуганная и окрылённая знаком. Более всего её волновало, не приснился ли ей этот шиповник, вскормленный дымом. Но когда она привела в беседку пятерых пожилых [1] эльфов, заспанных и ёжащихся в ночной прохладе, морок не исчез. Лишь кончики лепестков наполнились алым свежим цветом, и ничего уже не намекало на странный способ пробудить бутон.
Старейшины сорвали бутон, отнесли в Храм к Жрецам Света. Почти неделю те заклинали ни в чём неповинный цветок кроме того, что он родился алым на стеблях, дающих белый цвет. Но, не обнаружив на нём тёмных чар, повелели Леди Руасил отправиться в ближайший праздник в Священную Рощу, посчитав, что ежели бы цветок сохранил обычный цвет, это значило бы благословение демиурга с супругом.
Тар Даэруил, узнав о таком решении Старейшин, усмирил свою гордость, успокоил растерянную супругу и помог ей собраться в дорогу. Путь к Священной Роще, расположенной близь людских поселений, на самой границе с энергетическим куполом, был долог, даже если идти по нему волшебными тропами. А поскольку до дня летнего солнцестояния оставалось всего пара месяцев, следовало поспешить.
Леди Руасил прибыла в Рощу, как раз когда ночь уже вступила в свои права. Языки рыжего пламени всё ещё плясали в кострах, отгоняя темень.
– Вы устали с дороги. Позволите, я предложу вам вина? – мужской голос послышался совсем рядом. Она не сразу заметила его, прислонившегося к толстому стволу дерева.
Стоящий перед ней мужчина, облачённый в неприметную дорожную одежду, как и большинство гостей, выглядел невероятно грациозно. Он стоял с идеальной осанкой, выдающей высокое происхождение. Одну руку он завёл за спину и склонился в лёгком поклоне, принятым у эльфов, протягивая ей свой кубок.
В его голубых глазах, показавшихся ей знакомыми, плясали искры костра. Чёрные волосы до плеч слегка завивались. Небольшая аккуратная щетина, выходившая в небольшую раздвоенную бородку, вместе с чётко очерченными скулами делали лицо несколько хищным. Низкий бархатный голос завораживал, и будто бы обволакивал дымкой очарования. Впрочем, несмотря на общее приятное и загадочное впечатление, от него будто бы веяло холодном, сродни тому, что её застал во время раскрытия бутона.