– Ничего себе, как я тебя нервирую, – хмыкнул Томас.
– Ничего подобного, – солгала я, оставляя волосы в покое. – Почему ты не на тренировке?
– Потому что не хочу, – сухо ответил он.
Ну да, теперь мне все ясно.
Я перевела взгляд и невольно залюбовалась татуировкой на его бицепсе: косые песочные часы обмотала колючая проволока, внутри часов можно было увидеть трех маленьких черных бабочек, готовых вот-вот взлететь. Мне стало интересно, что значит этот рисунок, но спросить я так и не решилась – знала, что Томас не ответит.
– Хотела бы и я сделать татуировку, навсегда что-нибудь запечатлеть на коже. Но я трусиха: даже мысль о крошечных иголках вызывает у меня дрожь.
Томас посмотрел на меня исподлобья.
– Холодно. Не хочешь вернуться в зал? – сменила я тему.
– Нет.
– Что с тобой? Расскажешь, что тебя так расстроило? – я рискнула наконец спросить об этом, хотя догадывалась, что услышу.
– Нет.
Это было очевидно.
– Томас, может, ты не в курсе, но для диалога ответа «нет» недостаточно. Разговор требует усилий, – стала объяснять ему я, как ребенку.
– Разве я сказал, что хочу поговорить?
– Окей…
Черт, глупо было надеяться, что он мне доверится: мы же едва знаем друг друга.
– Я мешаю? Мне уйти?
– Если бы я хотел, чтобы ты ушла, тебя бы здесь не было, – буркнул он и кинул камушек.
– Хорошо.
Что делать? Говорить Томас не хочет… Сидеть молча? Ладно. Мне не сложно.
Я достала из сумки «Чувство и чувствительность» и стала читать при свете мерцающего уличного фонаря, краем глаза продолжая наблюдать за Томасом. Он лег на траву, скрестив руки за головой, и уставился в небо.
– Что ты делаешь? – удивилась я.
– Наслаждаюсь видом. Присоединишься?
– Нет… – меня передернуло от отвращения. – Трава грязная и мокрая.
– Ты не только обидчивая, но и брезгливая?
– Нет, просто…
– Замолчи и иди сюда.
Томас выхватил у меня книгу и положил ее на землю страницами вниз. Я вздрогнула: нельзя же так с книгами! Но возмутиться не успела, потому что Томас потянул меня за руку и я оказалась на траве рядом с ним. От такой неожиданной близости сердце забилось быстрее, а дыхание участилось. Или это от вида над головой?
На чернильном небе словно рассыпали яркие бриллианты: вдалеке угадывались знакомые созвездия Лебедя и Дельфина. Мне вдруг стало грустно.
Когда я была маленькой, мы с папой, втайне от мамы, часто забирались на крышу и искали в ночном небе самую яркую звезду. Я верила, что она исполняет желания. Жаль, что с уходом папы вся эта магия исчезла.