Да, пистолет в руке, пожалуй, дает больше власти, чем женская грудь в ладони.
В воздухе витал электрический смрад. Я разглядел убогость этого кривого мира и ощутил призрачную власть. Летний день травил меня теплым ветром, и вдруг захотелось не пива, а мороженого. Пломбир или фруктовое – неважно. Я подошел к ларьку. Впереди меня стоял угловатый парень, переминаясь с ноги на ногу.
– Ты крайний?
– А шо?
– За тобой буду, – безразлично ответил я.
– Слышь, – прошипел он, – дай телефон позвонить, надо срочно.
Я улыбнулся, понимая всю его будущую безропотность, и ответил:
– А в морду?
– Ты чо, смелый? Давай отойдем.
– Иди, – спокойно произнес я, толкнув его вперед.
– Да ты попал!
Я вытащил пистолет и направил ему в голову.
– Братишка, ты аккуратней, слышишь? Я был не прав, понимаешь? Я не прав.
– Раздевайся! – крикнул я.
– На, вот деньги, возьми, телефон бери. Отпусти меня, братишка.
– Раздевайся, снимай с себя все. Кепку можешь оставить.
Он испуганно стянул майку и нехотя начал стаскивать джинсы.
– Шевелись! Если я тебя еще раз увижу на улице – пристрелю. А теперь беги!
Голый зад мелькал вдалеке, а я задумался. А ведь я не смог бы пристрелить его… наверное. Вернувшись к ларьку, я купил пару банок пива.
Ну вот и оно – знакомое окно. Здесь живет та, что отняла мой покой, особа человеческого рода. Хотя назвать ее человеком сложно. Не буду лукавить, я боялся его… его власти, возможностей и псевдокультуры, которую он вкладывал в свои автомобили и торговые палатки. Он никогда не знал о моем существовании, но однажды просто и со свистом наехал своим авто на мою собаку и был таков.
Мне же воспитание не позволяло высказать свое мнение, да и возможности такой не представлялось. Я начал собирать свое ожерелье мести. Первым камнем в нем стала моя собака, а последним – сломанная нога и ребра.
Теперь его не станет. Это, конечно, не гопник, «шокающий» своими глазами-бусинами. Этот Валера был матерым волком.
Моя цель вышла из машины. Я ничего не объясняя, направил на него пистолет и сделал три выстрела. Спокойно зашел в свой подъезд.
Я ощутил странную легкость. Вот было бы всегда так! Да, теперь бабки начнут чесать языками. Я подарил им здоровую пищу для разговоров. Я открыл дверь квартиры, зашел на кухню, поставил чайник и вышел на балкон. Потихоньку начали собираться те, кому скучно жить. На сцене моего театра был аншлаг. Все пришли на Валеру, но думали они о режиссере и сценаристе этого творения – то есть обо мне. Он был плохим человеком, но стал хорошим актером.