…их всё ещё пятеро…
И в кои-то веки они работают вместе, что низшим богам никак и никогда не было свойственно.
Я их достал… Поте́рпите, блин!
– Перерождение, – повторяют боги один за другим.
Не-ет… Нет. Нет! Вообще-то я рассчитывал на какого-нибудь орла, который будет клевать мне печёнку до тех пор, пока не явятся на помощь мои коллеги или не вернётся из медитаций Высший. Да хрен с ним, пусть даже расчленение! Но только не это…
Это же… жопа. Меня потом даже Высший не найдёт.
– Перерождение, – говорит Карх. Говорит последним. И повторяет на морде оскал, изображённый мной минуту назад.
Перед глазами вспыхивает свет, затмевая и пещеру, и богов, и даже боль в скрученных цепями запястьях. Зато появляется новое ощущение: жажда. Она невыносима. Она затмевает собой всё, что ещё совсем недавно было главой инквизиции Никрасом Борхом. Единственное, чего я сейчас хочу, это… жрать?
Не в силах сопротивляться этому голоду, я открываюсь ему, и в меня начинает вливаться что-то гадкое, тёмное. Голод не позволяет думать, и я жадно впитываю эту мерзость всем своим существом. Что бы это ни было – оно теперь моё.
А потом в меня словно впиваются чьи-то костлявые пальцы. Задыхаюсь, пытаюсь скинуть с себя это непонятное нечто, вцепившееся словно в самую суть души. Оно трепыхается, словно живое, вцепляется крепче…
И слышу, как где-то, уже бесконечно далеко, беснуется кто-то из богов. Кажется, сам бог тьмы Карх:
– Вор! Вор! Подлый вор!
Кто вор? Я? Когда и что я у тебя спёр, козлобородый?
Проваливаюсь в беспамятство.
В смерть валюсь, чего уж там.
В перерождение, будьте вы все прокляты, сволочи!
Очухиваюсь от боли в вытянутых руках и заднице.
Да мать же вашу!..
Но это даёт надежду: я всё ещё в пещере!
Однако быстро понимаю, что нет.
Я лежу на животе на чём-то жёстком. Руки вытянуты над головой, и… на них кто-то сидит. И на ногах тоже. А по заду, и без того испинанному божьей конечностью, сейчас попросту лупят. Не то узким ремнём, не то розгой.
Со школы со мной такого не делали, лет четыреста!
Рывком вскочить, скинув с себя ублюдков, и…
Обломаться.
Моё тело – внезапно неподатливое, неповоротливое. Я дёргаюсь, но вырваться не могу. Несильно получаю по шее и тяжело дышу от усилия.
«Перерождение…» – будто шепчет мне в ухо нежный голосок богини любви.
Праздничная клизма Шанкры!..