Сабина улыбнулась, а глаза ее кричали: «Нет! Не соглашайся! Беги отсюда! Беги».
– Да, я хочу знать, – твердо сказала Юля, сбивая с себя приступы паники и мерзких мурашек, сотнями холодных липких ножек, как у мерзкого насекомого, избороздивших все ее тело, жадно подбираясь к шее и голове.
– Прощай. Слушайся голоса своего сердца, пока оно живо, ты сильнее него, – Сабина улыбнулась, глаза ее потухли, и девушка исчезла, осталась лишь темно-зеленая стена, видевшая не одну сотню смертей.
Заскрежетал замок, и дверь камеры дернулась, приоткрывшись на пару сантиметров. В камеру ворвался сильный холодный ветер, от которого пахло пылью, землей, давно не знавшей жизни, и соленым морем – жестким, колючим, ледяным морем. Юля отшатнулась назад, но ветер схватил ее за руку и потянул за собой. Она толкнула тяжелую дверь, потом еще раз и еще, пока ржавые петли не поддались, и Юля не вылетела из камеры.
Коридор исчез, как и стена, крашенная ущербной масляной краской, кривая и уродливая, как все катакомбы и застенки человеколюбивой власти. Она очутилась на острове, и пускай не было видно его берега, вокруг была жесткая и холодная земля, сквозь скалистые обломки, которые так и не стали скалами, не покрылись почвой и не стали сопками, сквозь непроницаемый густой туман, от которого легкие становились тяжелыми, будто бы кто-то налил в них свинца, она понимала, что находится на острове. Сильный ветер ударил в спину, потом в лицо, в грудь, повалив навзничь. Потом он стал катать ее по земле, острые камни разрывали пижаму, расцарапывая кожу. Юля попыталась встать на четвереньки, и ветер сорвал с нее остатки пижамы, на лету разрывая ткань на сотни обрывков, чтобы собрать их вместе и ударить ими прямо в лицо. Юля кашляла и задыхалась, упав на землю, прижав ноги к груди, кутаясь в грязную майку, чувствуя, как холодная рука залезает под нее, лезет ниже в трусы.
Она приподнялась, когда ветер стих, тут же получив удар под дых. Ветер ждал ее, он тащил Юлю по земле прямо к обрыву. Она не видела, но слышала, как все ближе и ближе море, как оно беснуется и ликует от своей бешеной силы. Еще немного, и ветер столкнет ее в море, но он вдруг останавливается у самого обрыва. И Юля видит трещину в скале, достаточно широкую, чтобы смог протиснуться взрослый человек, не то, что она. Ветер завыл, море внизу страшное, черное и хохочущее. Ветер ударил в лицо, но не свалил ее с обрыва, и она залезла в щель, нащупав под ногами ровные ступеньки. Спустившись немного вниз, она увидела, как стихия снаружи заметает ее, погребая заживо под землей. Земля и песок набились в нос и рот, она стала задыхаться и проснулась.