– Там напротив менты стоят, – тихо шепчет он.
– Где? – выглядываю за угол.
– Назад, – мужчина прижимает меня к себе, чтобы убедиться, что нас не видно с улицы.
Мое сердце бьется быстрее. Руки начинают дрожать. И ноги тоже. Да что там ноги, все мое тело сейчас дрожит на нервной почве.
– Подождем еще пару минут, пока они уедут, – Максим успокаивающе улыбается, но я как-то совсем не разделяю этих его эмоций.
Пока мы стоим в объятиях друг друга, дожидаясь, пока полицейская машина уедет, мое беспокойство с каждой секундой только нарастает.
– И все же, это было неправильно, – шиплю я куда-то в район его шеи. – Мы должны вернутся, попросить прощения, а завтра утром я сниму с карточки деньги и отнесу им.
– Перестаньте, Настя, – его теплое дыхание щекочет мой висок. – Они не обеднеют. Считайте, что это был акт благотворительности.
– Акт благотворительности совершается в добровольном порядке. А то, что сделали мы…, то есть вы…
– А что я собственно такого сделал? Просто накормил голодающую девушку. Дело богоугодное.
– И никакая я не голодающая, – дергаюсь из его рук, но остаюсь все так же крепко прижатой к его мускулистому телу.
– Ага. Видел я, как ты рыбу за обе щеки уплетала.
– Чтооо? – округляются мои глаза. – Да я… Да это… – задыхаюсь от возмущения и получаю внезапный, жесткий поцелуй в губы. – Уууу, – мычу, пытаясь оттолкнуть его.
И когда наконец-то он отрывается от моих губ, я с чувством отвожу руку назад и его холеное лицо обжигает хлесткая пощечина.
– За что? – рычит Максим. – Я тебя от голодной смерти спас. От ментов спас. А ты мне за это врезала?
– Если бы не ты, то у меня и неприятностей с ментами не было бы. И еще я тебе разрешение на поцелуй не давала! – буквально выкрикиваю я и выкрутившись из его захвата, выхожу из укрытия, направляясь в сторону ресторана.
Хоть раз в жизни поступлю правильно. Пойду попрошу у этих людей прощения.
– Э-э-э нет, девочка, назад, – мужчина ловит меня за руку. – Так дело не пойдет. Я под статью не хочу.
– Пусти, иначе я закричу! – зло сощуриваю глаза.
– Кричи, – угрожающе нависает надо мной мужское тело. – Только, я скажу, что ты у меня кошелек украла.
– Чтооо? – меня ошеломляют его слова.
– Что слышала. Ты думаешь, твоя честность кому-то нужна? Ты реально считаешь, что они примут твое покаяния и отпустят с чистой совестью на свободу? Поверив на слово, что ты вернёшь им завтра утром половину своей зарплаты? Ахахах! Не смеши! Никому твоя жертвенность не нужна.