– Мама! – слышу крик Глеба, а у самой в голове: «Слава богу, что оттолкнула их». – Мамочка. – Глеб вытаскивает меня из сугроба, а я стараюсь улыбнуться сыну, отплёвываясь от снега.
– Всё в порядке, сынок.
– Куда прёшь, идиотка! – слышу крик из открывшегося окна машины. – Вообще оборзели бабы. Под колёса уже прыгают.
– Слышь, ты…
– Не нужно, сынок, – останавливаю я Глеба, который дёрнулся к машине.
Мы хоть и правы, но с этими товарищами лучше не связываться.
– Извините, – шиплю я сквозь зубы, а у самой желание в глотку вцепиться этим браткам. Охамели сволочи. Шастают по местным заведениям и, пугая людей, мзду берут. Только толку от этой мзды нет никакой.
Вроде уже не девяностые, но в нашем городке об этом, вероятно, забыли. Хотя мне ли судить. Все хорошо жить хотят.
– Пойдём, сынок. – Я беру Глеба под руку.
– Мам! – тянет сын, указывая на машину, которая тронулась с места и проехала мимо нас ещё раз, только теперь не спеша.
Я же не смогла сдержаться и бросила презрительный взгляд в полностью чёрное окно. Чувство, что меня осматривают, настолько реально, что даже дрожь проходит по телу.
Подойдя к двери кафе, я только сейчас замечаю, что Ральф у Глеба под мышкой.
– Ты зачем кота так сжал? – спрашиваю, улыбаясь.
– Ой, Ральф, – встрепенулся Глеб, – прости, дружище. Весёлое у нас утро сегодня.
Не то слово. Но пока сын отряхивает Ральфа и оставляет его на улице, я вхожу вовнутрь.
Моя неизменная напарница, Ольга Ивановна, уже на месте. Женщина на пенсии, но так и не ушла от меня. Мы с ней вдвоём работаем вместе уже больше десяти лет. Она на кухне, а я за стойкой.
– Любушка, доброе утро, – кричит мне Ольга Ивановна, выглядывая в дверь.
– Доброе, дорогая. Как прошли ваши праздники? – спрашиваю я.
Сегодня только третье января, а моя помощница уже на кухне.
– Хорошо, Любушка. У внуков погостила. Отдохнула, пора и честь знать. Да и как ты здесь без меня? – улыбается она мне, вынося на тарелочке слойку с сыром.
Ох, нужно всё же взять себя в руки да на диету сесть, а то я скоро и в пятидесятый не буду влезать. Хотя мне многие говорят, что с трудом верится, что у меня такой размер. Да только никто не учитывает, что только благодаря моим генам я могу похвастаться тем, что ещё не превратилась в колобка.
Ну да ладно. Кофе и слойка. Можно же с утра?
– Мам, я к Любаше. Она меня уже ждёт, – говорит сын и, снова поцеловав меня, откусывает слойку. – Вы, как всегда, на высоте, тёть Оль. Я побежал.