Насколько я понял, самым важным при созерцании было просто смотреть, не анализируя то, что видишь. Именно это оказалось самым трудным – разум так и цеплялся за то, что я видел, незаметно втягивая меня в болтовню. Приходилось ловить себя на разговорах и, осознав, что снова размышляю о какой-то ерунде, переводить внимание на лист. Здесь важно было терпение: Сергей утверждал, что ОВД достигается именно настойчивостью.
Длительность созерцания тоже имела очень большое значение. По мнению Сергея, в созерцании важна была его непрерывность на протяжении как минимум часа, а ещё лучше двух. Созерцать два часа подряд совсем не то, что четыре раза по полчаса в разное время. Простое сложение времени здесь не действовало: на взгляд Сергея, созерцать короткими урывками – всё равно, что не созерцать вообще. И он был прав: я обнаружил, что в созерцании, как ничто другое, важна его длительность. Мысли затихали очень медленно: к исходу первого часа я обычно лишь немного успокаивался, при этом на моём кленовом листе появлялись глубокие тёмные красноватые тени – это стало для меня некой точкой отсчёта. Появились тёмно-красные тени – значит, я немного «замедлился».
Располагая временем, я порой созерцал по три-четыре часа в день. Пока это мне ничего не давало, но я верил Сергею. И к середине четвёртой недели созерцания сорвал-таки банк!
К этому времени я уже стал настоящим докой по части созерцания. Сидеть по-турецки мне быстро надоело – уставали ноги – поэтому я сидел, прижавшись спиной к спинке кровати и вытянув слегка расставленные ноги. Кленовый лист лежал как раз между пяток. Под спину я подкладывал подушку, сидеть было очень удобно. Если сначала и полчаса созерцания давались мне нелегко, то вскоре даже два часа пролетали почти незаметно.
Одной из важных рекомендаций Сергея была фиксация взгляда. Взгляд не фиксировался на предмете в плане чёткости изображения – здесь важна была его неподвижность. Мне нравилось смотреть на лист, слегка прикрыв глаза и расфокусировав взгляд. Сухой лист был коричневого цвета, в итоге на светлом фоне покрывала он выглядел тёмным пятном с неясными контурами. Лучший результат достигался тогда, когда я замирал, буквально «вмерзая» в пространство: взгляд неподвижен, тело неподвижно. Абсолютная тишина. При этом внимание было приковано к созерцаемому пятну. Именно в таком «остекленевшем» состоянии я и остановил впервые внутренний диалог.