Соколица и Фера на мгновение замерли, Мэриан в задумчивости, а Фера – в безмолвном ужасе.
Затем Соколица резко повернула голову и указала на Феру, по-видимому, слишком переполненная дьявольским ликованием, чтобы говорить.
– Ни слова! – простонала Фера, опускаясь в кресло. Демоны и Бездна. Она дала проклятому магу бумагу, а затем хлопок. В такой последовательности. Неудивительно, что Сандро посмотрел на неё так, как будто её лицо покрыто рунами Бездны.
Но потом Фера вспомнила, что после Ночи Солнцестояния прошло четыре месяца, и с тех пор Сандро вёл себя с ней до странности мирно: не мило, но скорее грубовато застенчиво. И после того единственного случая, когда они отпустили очень напуганного беглого молодого мага, которого едва не зарубили разбойники, а Фера ничего не сказала (его история была очень жалкой, а огромные зелёные глаза юноши вызывали у неё желание защитить), она могла бы поклясться, что маг слегка ей… улыбнулся?
– Так, что всё это значит? Добрый вечер, леди Авели, – раздался голос от двери.
Сандро был напряжён, насколько это только возможно. Он стоял я дверях, и весь он выглядел насторожённым и неуместным в интерьере этой уютной комнаты. Его волосы всё ещё свободно спадали на плечи, и Фера увидела окровавленный носовой платок, плохо спрятанный в одном из мешочков на поясе мага. Как будто Сандро собирался оставить его себе. Как будто он был ему… дорог?
Прежде, чем она успела хорошенько обдумать эту мысль, Фера наклонилась и сорвала один из кожаных ремешков с запястья Соколицы.
– Эй!
Она встала и направилась к двери, в то время как маг, отошёл в сторону и одарил её подозрительным взглядом. Быстро, как кобра на охоте, Фера схватила его за руку и прежде, чем Сандро успел отреагировать, вложила в его ладонь кожаный ремешок.