…
Новая Парковая.
Одного взгляда на эту улицу было достаточно, чтобы убедиться, что она чужая. Серые дома, незнакомые вывески, зубчатая стена забора и унылый мост. Я иду по нему, смотрю вниз на бесконечные рельсы и коробки с пробитыми днищами. Вряд ли еще раз приеду сюда.
Полюбовавшись на моргающие семафоры и грузовые вагоны, я перевела взор на небо. Оно было лучше всего. Голубое-преголубое, чистое-пречистое, а ниже снова проклятая улица и каменные дома. Черт знает, сколько домов на ней, а мне куда теперь? Кажется, сразу после моста надо свернуть.
Гнусный какой-то переулок. Середина дня, а кругом ни души. Мусорный бак. Драный забор. Беленая арка. Вот и маленький дворик. Мне сюда? Похоже на то.
Несколько воробьёв и синичек шумно толкались на асфальте и делили горстку зернышек. Крохотные птички не обращали на прохожих ни малейшего внимания. Я шла, оглядываясь по сторонам, явно завидуя беззаботной птичьей возне. Пыталась совладать с учащенным пульсом и перестать трястись, но снова тук-тук внутри.
Остается десять минут до назначенных шестнадцати часов. Я замедлила шаг. Где-то в одной из щелей этого квартала нужный дом.
Попав в тень обстриженных тополей, я остановилась и начала повторять успокоительные заклинания. В этот час они не работали. В горле пересохло, в районе груди что-то сжалось, сердце глухо стукнуло. Неожиданно я громко икнула.
Воробушки тем временем слились в большой шумный комок. Следить за ними теперь было сложнее. Икнула второй раз. Что ж такое. Я затаила дыхание – подобных звуков на собеседовании не хватало, позор-то какой.
– Напрасно, ох, напрасно пошла, – монотонно бубнила я сама себе, вышагивая по асфальту. – Трачу свои нервные клеточки. И зачем?! Меня ж в немецкое издательство взяли, на следующей неделе выхожу туда ассистентом в отдел маркетинга.
Я и там страшно волновалась. Немцы любят мурыжить каждого молодого соискателя. Шесть собеседований позади, наконец-то настоящая работа. Да и вообще сплошные плюсы: от дома до нового офиса недалеко, это раз, мой будущий руководитель департамента, кажется, славный парень.
– Кем, Мария, вы видите себя через десять лет? Слушай, как можно на собеседовании подобные вопросы задавать?!
– Так всегда спрашивают, – ответил всезнающий Сашка.
– Бог мой! Через десять лет… мне будет тридцать четыре года. Превращусь в старую скрипучую тётку, – этого я, конечно, Саше вслух не сказала. – Кем же несчастная старуха может быть?