Это они убили родителей. Эти твари. Мы выросли и не знали ласки, наше детство прошло в казармах и бесконечном обучении. За любые провинности нас били палками. И всё из-за них. Ненависть настолько впиталась в моё сознание, что теперь я не мог побороть её. С каждым ударом, который я получал – она только крепла. Уж лучше я трахну бордельную шлюху, чем буду с ведьмой. Но, к сожалению, продажные женщины не смогут дать мне силу. А без неё я… ничто.
Себастьян же, наоборот, неистово имел ведьм, получая от них силу. Мы как два полюса одного целого. Его ненависть ушла в ином направлении.
Вода уже почти наполнила ванну – новое изобретение, которое мне нравилось, как и водопровод – и я стал медленно погружаться. Холод остужал. Обволакивал спокойствием.
Коснувшись спиной, я втянул через зубы воздух. На выдохе полностью ушёл под воду, с головой.
Все шумы исчезли, ощущения притупились. Тишина. Спокойствие. Ясный ум.
После той агонии, что бесновалась внутри – холод принёс успокоение. Это помогало, давало выпустить бесов, сидящих в моём теле.
О, Всевышний Валторон, за что ты так со мной?
Разум отказывался от ведьм, а тело требовало своё.
Я вылез из ванной, расчесал длинные огненные пряди и упал на кровать. Сегодня ночью опять не уснуть, но я сделаю хотя бы вид.
Лишь под утро удалось провалиться в сон, но тревожный. В нём меня обволакивала тьма.
Я проснулся от стука в дверь.
– Синарх, вас ждёт магистр! – промямлил ксенолит.
Быстро одеваться мне не впервой: штаны, рубаха, камзол. Волосы в хвост.
Последний взгляд в зеркало – всё на месте. Вид немного измождённый, но кому какое дело? Главное, что тело крепкое и тренированное.
Я сел в карету, и мы тронулись.
Сам я прекрасно держался в седле. Однако положение обязывало.
Мы подъехали к воротам величественного особняка. Их открыли стражи, и карета проехала внутрь.
Поднявшись на второй этаж, я замер у нужной двери. Постучался.
– Входи!
Меня уже ждали.
– Ну… что скажешь? – протянул магистр, оторвавшись от бумаг.
Его чёрные глаза вперились в меня пиявками. Немолодое лицо, всё ещё хранящее остатки былой красоты, застыло. Ни один мускул не шевелился.
– Мне нечего вам сказать, – глухо выдавил я после мучительной паузы.
– Я раз в неделю присылаю тебе девок… А ты смеешь нос воротить, щенок?!
С каждым словом он говорил всё громче.