– Таких как вы с ним? – перебил его Дезмонд.
Галактион отвернулся и долго смотрел на небо.
– Да… таких как он и я.
– Хочешь сказать, у тебя тоже есть пара тысяч кораблей класса А?
Аэций сухо рассмеялся и покачал головой.
– Всё, что у меня было – уничтожено. Терс Мадо… погибли все. И базы, корабли… Всё. Хотя, – Аэций вдруг усмехнулся уже по-другому, – думаю, есть кое-что, что никто из моих людей не отдал бы Авроре. Пошли, – Аэций, всё так же улыбаясь, кивнул на стоящую поодаль яхту.
На полёт ушли почти сутки. Иногда Дезмонду казалось, что Аэций сам заблудился в бесконечности космоса и давно уже ищет наугад, а потом Галактион усмехнулся и сказал:
– Здесь.
Дезмонд посмотрел на экран, затем на радар. Ни там, ни там он не увидел ничего, кроме черноты, однако Аэций поправил координаты и галсами повёл корабль туда, куда только что указывал пальцем. Когда они сделали очередной поворот, Дезмонду показалось, что он видит мираж – потому что внезапно под днищем корабля раскинулся бесконечный простор планеты, усыпанной морями и океанами. Планеты, пригодной для жизни. Планеты, которой он не видел ни на экране, ни на радаре всего две минуты назад.
– Если «завеса» работает, это хороший знак, – усмехнулся Аэций в ответ на его недоумённый взгляд. – Не волнуйся, я отвечу на все вопросы. Как только сам пойму, что к чему.
Они приземлились на небольшом плоскогорье, тут и там поросшем сочной зелёной травой. Никогда бы Дезмонд, привыкший к ухоженным паркам Аркана и Нимеи, не узнал в этой небольшой поляне настоящее взлётное поле, если бы Аэций ему не сказал.
Затем они долго шли по узкой поросшей травой тропинке. Аэций был необычайно молчалив. Он то и дело замирал, вглядываясь в просветы между деревьев и иногда улыбался – грустно и невесомо. И наконец, задумавшись особенно сильно, произнёс едва слышно: «Мы были. Мы всё-таки были. А я думал, что схожу с ума».
Дезмонд осторожно коснулся его плеча, и Аэций тут же вскинулся, возвращаясь в мир живых.
– Идём, – сказал он, и теперь его голос, напротив, дышал энергией, которой Дезмонд не слышал в нём до сих пор.
В конце концов они вышли к зданию из металла и стекла, отсвечивавшего на солнце, но от того лишь ещё более терявшемуся среди густых деревьев. Аэций приложил руку к стене, и панель перед ним отъехала в сторону.