А потом незнакомец заговорил. Его голос странно поглаживал слух, словно бархат касался кожи – и нелепым аккордом на фоне его слов звучал резкий приказ: «Отрезать язык».
Инэрис не помнила, когда в последний раз испытывала столь резкий и сильный приступ злости. Готфрид раздражал её с каждым днём всё сильнее. Но Инэрис всегда умела держать себя в руках и молчала, не позволяя себе на публике подрывать самолюбие маленького местного божка.
– Пусть поёт, – сказала она, выходя на свет.
Конунг и пленник – оба обернулись на неё.
– Увести, – приказал Готфрид, а когда пленника вывели, взмахом руки приказал выйти и слугам. Он поднялся с трона и подошёл к девушке вплотную. – Что ты себе позволяешь?
Инэрис и сама не знала, что она себе позволяет. Просто лопнула давно натянутая струна где-то внутри, и слова сами срывались с языка.
– Что ты себе позволяешь? Ты мнишь себя повелителем этих людей, но тебе плевать на них всех.
– Как и тебе!
– Я не называю себя их властелином.
Годфрид усмехнулся, и в усмешке его сквозило что-то недоброе.
– Ещё бы… – он хотел добавить что-то ещё, но замолк на полуслове и шагнул к девушке.
– Ты должен мне награду, – сказала Инэрис мягко, – я ведь хорошо служу тебе. Оставь мне этого барда. Разве я много прошу?
– Награду? – Годфрид сделал ещё шаг вперёд. – А как насчёт моей награды? – ещё шаг, так что Инэрис ощутила его горячее дыхание на своём лице. – Я спас тебя. А ты смеешь перечить мне и требовать от меня чего-то.
– Я верно служу тебе не один год. Думаю, расплатилась сполна.
– Думаешь, я не найду себе другого телохранителя?
– Такого, как я? Думаю, нет.
– Брось. Ты не можешь не понимать, зачем нужна мне.
Инэрис подняла брови и пару секунд смотрела на Годфрида, а потом звонко рассмеялась.
– Серьёзно? За этим? – она подняла тонкую кисть и провела кончиками пальцев по шее, делая вид, что пытается убрать от горла воротник. – Неужели этого ты не можешь найти среди своих служанок?
Годфрид скрипнул зубами.
– Хочешь, чтобы этот бард пел для тебя – станцуй для меня. В моей постели.
Инэрис рванулась вперёд, рывком сметая конунга с пути и прижимая спиной к стене, так что затылок гулко стукнул о камень.
– Я рискую за тебя жизнью, Годфрид, каждый день. Ты всем обязан мне. И ты смеешь требовать от меня ещё и постели?
– Убери руку – или я прикажу его убить.