Когда повозка наконец остановилась, моё тело болело, словно после драки. Лучше бы я пешком пошел, честное слово.
Трактир для своей эпохи выглядел достаточно прилично. Ничего стеклянного не было, только глиняные кувшины. В окна были вставлены тонкие мутные пластины – видимо, слюда. Когда Арант пожелал помыться, ему сказали, что баня давно готова, а услышав вопрос, где здесь можно ответить на зов природы, послали на задний двор. То есть ни горячей воды, подогретой хотя бы волшебным артефактом, ни канализации для отхожего места не предусматривалось. Даже банального умывальника из продырявленной чашки со стержнем, который висел во дворе у моей русской бабушки, не было.
Я прекрасно знал, что в России и в двадцать первом веке были целые деревни с удобствами во дворе. Да и в трактире всё должно быть прочным и дешевым, но… В общем, мне стало ясно, что если в этом мире и была какая-то бытовая магия, то для особо избранных. Да еще и чудные грязные полы, присыпанные соломой, кое-как протертые столы… Кроме мудреца никто не изъявил желания освежиться. Черт возьми, они даже руки не помыли. Когда же мы все уселись за общий стол и нам принесли еду, тревожный звоночек превратился в полноценный набат.
На столе не нашлось ни соли, ни перца, ни бумажных салфеток. Не дали вилок, только простые деревянные ложки. А потом к огромному блюду жареных морепродуктов вынесли нарезанную буханку хлеба и не поставили отдельных тарелок.
– А дичи или птицы какой у вас нет? – спросила Зденька.
– Пока нет! Хозяин седмицу назад в лесу заблудился и вышел, когда пообещал устроить морскую неделю – чтоб ни птиц, ни дичи не бить. Вот и готовим пока только гадов да рыбу, – сказала подавальщица, крепкая, симпатичная и такая же огромная, как и все в этом мире. – И еще я у вас попросить хотела… – тот самый мужчина, который первым нашел меня, кивнул, и женщина заискивающе продолжила: – Тишка, братец мой, третий день в бреду лежит, животом мается. Вылечите его, служители Равновесия, а? Денег нет, но я вам пиво и копченую лопатку принесу. Из своих запасов!
Ага, значит, меня взяли служители какого-то весьма уважаемого культа. Священнослужители? Не лекари же тут разгуливают с ружьями?
– Животом мается и бредит? – переспросил курчавый и огладил бородку. – Хорошо, что нам сказали. Это лечится простым наговором на узел пояса. Пообедаем, а потом я его вылечу.