– Графом, – уточнила я.
– Разве это важно? – удивился он, сжимая мою руку в ладонях. – Эмили, это ведь ничего не значит…
– Он чуть не задушил тебя вчера.
– Он просто пугает. Не убил ведь он Корнелию.
Аселин сказал это почти небрежно, дёрнув плечом, будто показывая, что всё это не заслуживает внимания.
– Ты говоришь так, будто это в мере вещей, – тихо ответила я. – Но так быть не должно, это неправильно.
– Увы, но приходиться терпеть, – на мгновение лицо Аселина посуровело. – Ему принадлежит всё, мы ничего не можем сделать.
– А если он в отместку лишит вас земель? Что будет тогда? – задала я главный вопрос.
– Головы-то он меня не лишит, надеюсь, – усмехнулся мой жених. – Мозги останутся. Буду и дальше работать в инспекции почтовых отделений, жить в Саммюзиль-форде – мне нравится этот городок, – тут он помедлил и закончил. – Возможно, останешься ты. Тебе ведь неважно, есть у меня деньги или нет. Верно, Эмили?
Что можно было ответить на это? Конечно же – да, верно.
Аселин поцеловал меня и заглянул в глаза.
– Это ведь значит «да» и в остальном? Ты не откажешься стать моей женой?
– Сегодня только помолвка, – напомнила я.
– Да, только помолвка. Но до свадьбы ты можешь ещё передумать, Эмили. Если так, я пойму.
Я покраснела, будто он пристыдил меня. Но я не совершила ничего предосудительного, и не собиралась.
– Мне страшно, Ас, – сказала я.
– Он ничего тебе не сделает! – принялся уверять меня Аселин.
Но тот факт, что оба мы избегали называть графа по имени, обходясь безликим «он» – говорил о многом.
– Я боюсь не графа, – эти слова вырвались у меня прежде, чем я успела осознать их смысл.
Аселин посмотрел удивлённо, а я поспешила объяснить:
– Мне страшно, что ты изменишься. До вчерашнего дня я думала, что знаю о тебе всё. И вдруг – ничего не знаю.
– Тебе ведь не важно, какой у меня счёт в банке…
– Не в этом дело, – перебила я его. – Я о тебе, а не о твоих деньгах.
– Разве я так изменился? Я по-прежнему твой господин Майс. И я по-прежнему люблю тебя больше всех в этом мире. А ты? Ты любишь по-прежнему?
Ещё вчера я так легко говорила ему: люблю, любимый… Почему же сейчас мне не хотелось произносить эти слова?
Аселин понурился, и теперь я вполне заслуженно испытала угрызения совести.
– Я не обиделась на то, что ты сказал графу, – попробовала объяснить я свои сомнения прежде всего себе, – меня обидело, как ты потом накинулся на меня. Тебе не в чем меня упрекнуть, Ас. Скорее, это я должна упрекать тебя, что ты многое от меня скрыл. Ты мне не доверяешь?