– Извините. – Он смущенно улыбнулся. – Даааа? О, господин профессор, как поживаете? – Борис кивнул, выпучил глаза и принялся расхаживать туда-сюда. – Нет, неужели такое возможно? Мать честная, серьезно? – громко изумился он. – Мхм… Мхм… Нет… Ох! Скверно, очень скверно!
У ее друга имелась раздражающая особенность, не способность во время телефонного разговора отвечать бессодержательными фразами, из-за чего Мону мгновенно охватывала паника.
– Что? Что-то случилось в музее? – спросила она высоким, едва не переходящим на частоту свиста, голосом. Сегодня с нее правда хватит. Однако Борис с головой ушел в разговор.
– Да, и как мне это найти? Ну ничего себе… а сейчас… да… мхм… мхм… мхм… мхм…
Еще одно «Мхм», и она затолкает смартфон Бориса прямо ему в глотку.
– Борис!
Тот прикрыл микрофон ладонью, наклонился к Моне и понизил голос:
– Это Копролит. Кто-то проник в кабинет у него дома!
– Что?
– Да, конечно, господин профессор! Разумеется, думаю, Ван Хельсинг немедленно отправится к вам… Мы еще свяжемся. Конечно… Мхм! Вам тоже!
Долгий вздох, а потом неожиданный крик: судя по всему, комиссар обладал способностью передвигаться совершенно бесшумно, потому что он внезапно оказался прямо позади Бориса. От испуга тот резко подпрыгнул.
– Мне тоже только что доложили о взломе, – объявил Ван Хельсинг.
Впервые с момента их знакомства Моне показалось, что он занервничал. На обычно равнодушном лице появилось несколько строгих морщин, а усы как будто распушились.
– Что ж, по крайней мере, с профессором все в порядке, – откашлялся Борис.
Он не отваживался встречаться взглядом с комиссаром, и у Моны возникло желание закрыть друга собой. После событий в подвале во время экзамена инспектор наверняка вызывал у него стресс. К счастью, этот Ван Хельсинг быстро направился к своей машине.
Мона осторожно положила руку на плечо лучшего друга:
– Расскажешь, что происходит?
И вновь это покашливание.
– Да, происходит, точно. – Он в замешательстве взглянул вслед Ван Хельсингу, после чего, как в замедленной съемке, развернулся к Моне. – Верно. Профессор. Похоже, это был какой-то «вишинг»[4] от имени его внука. Без понятия, что это за чары…
– Эээ… не чары, – поправила его Мона. – Скорее, вид мошенничества. Но у профессора же вообще нет внуков…
– Он и сам потом об этом вспомнил… Ну, а когда стал звонить в экстренные службы, чтобы позвать на помощь, они все оказались…