– Это я уже знаю.
– Нам нужно чудо.
– Кто ваши источники?
– Цветочники? Мы не нанимаем цветочников. – Носдорф уже еле ворочал языком.
Филлип грубо выругался. Такой выбор слов даже в аду обычно подвергался цензуре.
– Баал, сущность понемногу рассеивается! Если он разлетится на кусочки, мы обречены.
– Я мертв, – вдруг прошептал Носдорф.
Бальтазар тут же его отпустил.
– Не вздумай отключаться! Что именно вы хотите от чуда? – не сдавался он, однако призрак вампира стремительно бледнел, по его прозрачной оболочке побежали трещины.
– Черт, я мертв, – в панике закричал Носдорф, а потом его контуры совсем размылись.
Филлип в последний момент бросился к дивану, схватил со стола банку и накрыл ею душу, которая мгновенно осела внутри.
– Еле успели!
Уставший Бальтазар сделал несколько шагов назад. Недоверчиво уставился на свои трясущиеся руки. От напряжения ему казалось, что сквозь тело проходит электрический ток.
– Надо было привести сюда Петера, – пробормотал он.
Инспектор Петер Плюмбомбо – один из немногих известных Бальтазару ангелов, а также следователь, разыскивающий пропавшие магические реликвии. Небесам давно необходимо знать больше, и, вероятно, настало время довериться другой силе, раз уж Бальтазар не может добиться никакого прогресса в аду.
– А почему ты этого не сделал? – Филлип тщательно закрутил крышку на банке.
– Потому что не хотел его впутывать!
Ему пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Что-то внутри него рвалось наружу. Он ожидал большего от допроса. Бессилие перед парочкой обыкновенных вампиров заставило ощутить совершенно новую форму давления. Загнанный в угол, неспособный действовать… Мона когда-то описывала ему то же самое: она чувствовала беспомощность из-за своих непредсказуемых сил. Наконец он понял, что она имела в виду.
Как загнанный зверь, он метался по кабинету, словно попал в ловушку, причем уже слишком давно. На протяжении нескольких тысячелетий он играл роль демона под контролем правил и самой судьбы.
А рядом с Моной при столкновении с проблемами казался себе смертным. Как же хотелось сорвать с себя эту маску. Кожа слишком натянулась, воздухом в комнате стало невозможно дышать. Он вот-вот задохнется. Бальтазар со стоном потянулся к воротнику рубашки, расстегнул верхние пуговицы. То, что поднималось сейчас по горлу, было чем-то новым, незнакомым. В череп впилась тысяча мелких иголок, в груди росло желание заорать. Сопротивляясь ему, Бальтазар буквально бросился к окну и взглянул на вулканический ландшафт ада, просто чтобы увидеть и ощутить что-то другое, кроме унылого кабинета, полного вопросов без ответов.