– Братик! Я здесь! – окликнула Оливия своего брата, слышался тоненький хитрый смех. Звук голоса доносился со стороны дома.
Юноша повернулся к дому… Вдруг, неожиданно, сверкнула молния попала прямо в дом! Небо окрасилось в красный цвет от яркого, бушующего пламени, которым горел дом семьи Мартина. На пороге лежали окровавленные, с многочисленными пулевыми ранениями тела мамы и Оливии. Возле них на коленях сидел отец и рыдал. Ничего не понимающий Мартин осторожно подходил к отцу.
– Папа! Что здесь произошло!? – прокричал Мартин, с застывшей гримасой страха на своём лице. Те несколько минут, что он шёл всё ближе и ближе казались вечностью. Вся жизнь рухнула перед глазами, не осталось почти ничего. – Я тоже умер? – спрашивал себя через слёзы Мартин. Но, тогда как он может ходить. Нет он не умер…
Ничего не ответив, отец, одежда которого была залита кровью, достал из кобуры свой револьвер, поднёс к виску и застрелился…
Глава 3
Наступило утро. Охотник весь в поту, и тяжело дыша, подскочил с кровати.
– Сука! Опять этот дерьмовый сон! – прокричал Мартин, да так, что было слышно на весь мотель. Он смотрел на свои дрожащие руки в надежде не увидеть на них кровь. Крови не было, были лишь многочисленный мозоли и порезы.
Взгляд его упал на револьвер, лежавший на столе с другими вещами. Красивый, украшенный гравировкой викторианского стиля, с рукояткой из сосны. «Кольт». Это было оружие отца.
Наконец, собравшись немного с мыслями и протерев глаза, ковбой решил, что надо уже собираться снова в дорогу и начал одеваться. Его одежда явно много повидала: светло серые, в некоторых местах прошоркавшиеся джинсы, белая, но в тоже время грязноватая рубашка, жилет из кожи оленя, который он купил давно у какого-то старика, светло-бурое пальто и чёрные поношенные сапоги со шпорами. Дополняли этот образ ремень с патронами и кобура с красивыми узорами, а также тёмно-синий платок, который он носил на шее.
Посмотрев на себя в зеркале и несколько раз хлопнув себя по лицу, дабы окончательно взбодриться, Мартин вышел на холодный воздух, который он так не любил, но деваться было некуда. обстоятельства – мерзавки, что не оставляют выбора.
Улица казалась оживлённой с самого утра, даже несмотря на небольшие размеры городка. Кто- то просто стоял возле салуна, разговаривал и курил, кто-то, поднявшись с первыми петухами, уже работал, кто-то собирал вещи для предстоящей охоты, кто-то держал путь в неизвестном направлении. Оживлённость, но с нотами некой гармонии, пропитанной запахом ели. Вдохнув поглубже, Мартин решил для начала зайти в салун и поесть. Заведение, также, как и улица, бурлило жизнью. Пьяные и сильно буйные посетители доставали своими разговорами о жизни бармена и других, подходя к ним и пытаясь заговорить, а когда понимали, что люди не хотят с ними говорить, посылали их на три буквы. Другие более спокойные, но такие же несильно интеллигентные сидели за покерным столом и играл. Почти каждые десять минут слышались крики: «Сука! Я всё проиграл!» И так с утра до ночи, пока люди, у которых и так деньги куры не клюют, пытались поднять побольше. Третий класс людей, обитающих здесь были обычно те, которые любили смотреть за балаганом и тихо в сторонке выпивать, такие обычно тоже сидели целый день, пока не нажрутся в дрова, после этого данный класс людей превращался в первый. Были также и такие, как Мартин, которым было всё равно на происходящее вокруг них, такие люди обычно были простыми путниками, заскочившими поесть и передохнуть.