– Послушайте, – продолжаю я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. – Пожалуйста.
Охранники снова переглядываются, и один из них, как будто смягчившись, осторожно произносит:
– Мне очень жаль. Может быть, вам стоит позвонить Владимиру Викторовичу? Если он лично разрешит, то вы пройдёте.
Я не замечаю, как мои холодные руки начинают дрожать сильнее. Вытаскиваю телефон, пытаюсь набрать номер, но пальцы отказываются слушаться.
Звонок.
Один, второй, третий.
Никто не отвечает…
Боль становится невыносимой. Я бросаю телефон в сумку и отступаю на несколько шагов, не веря, что это происходит со мной.
Наконец, сдавшись, я делаю последний отчаянный шаг:
– Пожалуйста, если он не может поговорить со мной, просто передайте ему, что я была здесь. Скажите, что я знаю…
Они кивают. Я разворачиваюсь и медленно ухожу. Всё ещё надеюсь на чудо, но понимаю, что оно, возможно, не придёт.
На пороге буквально лбом сталкиваюсь с младшим братом моего мужа – Максимом Викторовичем Голицыным.
– Вита, привет! А ты как здесь? – с широкой улыбкой на лице, приветствует меня брат мужа.
– Привет, да вот к Владимиру пришла… Только меня не пускают… – на выдохе произношу я.
– Не пускают? – в вопросительном жесте вытягивает бровь. – Да быть такого не может, а ну пошли, – Максим слегка грубо хватает меня за кисть и тянет обратно.
В душе на мгновение вспыхивает надежда. А что, если Максим поможет мне пройти, ведь он работает на своего брата. И никакие охранники не посмеют ему и слова сказать.
Когда мы подходим к охранникам, они узнают Максима и переглядываются. Один из них, суровый и высокий, поднимает руку, чтобы остановить нас:
– Простите, но сегодня…
Максим перебивает, не дав сказать и слова.
– Мы к главному врачу, – командным баритоном произносит мужчина.
– Максим Викторович? Да, конечно, – амбалы мгновенно расступились, открыв дорогу к турникету.
– Ну вот и всё. Путь чист, беги скорее к своему ненаглядному, – медленно проговаривает Максим и как-то хитро посматривает в мою сторону…
Я медленно подхожу к двери кабинета Владимира.
Сердце выпрыгивает из груди.
Слабо освещенный коридор кажется бесконечным, и каждый мой шаг отзывается гулким эхом в больничной тишине…
Слегка приоткрытая дверь кабинета моего мужа – мой единственный шанс понять, что происходит внутри.
Я осторожно, на одних лишь цыпочках, приближаюсь. Присматриваюсь, задержав дыхание. Свет из-за двери кажется слишком ярким, режущим глаза. Ноги немеют от напряжения.