– Может, и так. Ну это не означает, что надо полагаться на добросовестность стройки. Если конструкция не по нраву, если она может в один день обрушиться на тебя или твоих родных, надо все сносить к чертям или ангелам. И строить на ее обломках то, что хочется. Сжигать эти сценарии судьбы в пекло.
– А если кто-то свыше без позволения вносит корректировки в план нового объекта?
– Сжигать всю эту предписанную бумажонку в пекло.
– Боюсь, рукописи не горят.
– А ты жги, а затем танцуй на пепле судьбы. Пусть медленно и неуклюже, но только не останавливайся. Танцуй босиком, втаптывая в магму сгоревшее инородное влияние на твою жизнь. Пиши свою судьбу сама, без подсказок и нашептываний.
– Главное, чтобы судьба меня не выписывала… А то высосет все чернила, и останется во мне лишь пустота, – с щемящим вздохом вывалила я.
– В такой, как ты, пустота? Не бывать этому.
– Все же, наверное, свиток судьбы, как полагали древние греки, не перепишешь.
– Мы сейчас не в Афинах. Власть их мыслей уж точно в Риме не распространяется. Не будем вспоминать мифы Древней Греции. Кстати, успела ли ты побывать в античных точках? Что тебе больше всего понравилось? Колизей?
– Нет, Римский форум.
– Триумфальная арка Тита или храм Весты?
– Вовсе нет. Камни на земле.
– Камни? Какая же ты все-таки странная, – со снобизмом рассмеялся он.
– Вдоль дороги, куда запрещено попадать туристам и жителям. Там сквозь древнеримские камни растёт и прорывается трава, и кажется, что жизнь вечна, а ее колесо не остановилось ни после войн, ни после чумы, ни после землетрясения и наводнений. Этот тонюсенький зелёный волосок тянется и так жаждет жизни, что, загрустив и отчаявшись, я теперь буду вспоминать о нем.
Дойдя до расписного дворцового атриума, Борис вдруг спросил у меня:
– Никогда не догадаешься, что это. Сейчас расс..
– Энкаустика. Древнеримское покрытие, роспись по горячему воску. Ради этой техники люди были готовы перемалывать драгоценные камни, —перебив его, решила поумничать я.
– Вот идиоты. Отдали свои колье, чтобы стены выкрасить…
– Разве это не наивысшая любовь к искусству? – обернувшись к Борису, спросила я.
– Можно любить и не жертвуя. Просто так.
– То, что не выстрадано, обычно не ценится нами. Да и разве существует любовь без страданий? Пусть даже по ушедшим серьгам или кольцам?