– Вы всегда были с ним так дружны дружны?
– Нет. На первом курсе мединститута мы воевали за симпатию твоей мамы. Она была необычайно светла и так же необычайно гениальна. Я знал, что она будет негасимой звездой в медицине. Тем более она писала за меня конспекты и даже иногда заполоняла истории болезни…
– Я думала, дядя Петя был всегда влюблён в тетю Надю. Они же жили душа в душу до ее исчезновения в Египте.
– Надежда и твоя мама Вера, если ты помнишь, единоутробные близнецы. В нашу юность их было не отличить. Дядя Петя влюбился в Надю, когда та красила свои губы красной помадой на его «Волге». Он попросил ее отойти от машины, но та из вредности нарисовала алым цветом на его стекле одно нецензурное обзывательство. Петька запал, ошибочно приняв Надю за мою скромную и застенчивую Веру…Вот и дрался со мной за сердце той, которую даже не знал…
– Твоя? Позволь напомнить, что вы с мамой давно расстались, а сейчас находитесь на пике эскалации послеразводного конфликта. И когда же это закончится? Мне уже надоело быть испорченным телефоном и чувствовать себя кочевником. Где это видано: с понедельника по четверг жить с мамой, а оставшиеся три дня с папой?
– Я не выношу твою мать и даже с ней больше за стол не сяду. Тебе разве плохо? Мы с тобой ходим в кино и кафе, часто улетаем на выходные в Париж или Лондон. На неделе ты вдоволь общаешься или даже ссоришься с мамой. Да и сейчас переедешь в Москву и отдохнёшь от нас.
Спустя пару секунд я перевела тему нашего разговора, поняв, что отец, как и мама, воспитанные в полных счастливых семьях, никогда не поймут риторику моих созревающих уже четвёртый год вопросов. С момента их развода папа с мамой будто перетягивали меня, как абордажный канат, неустанно борясь за мою любовь и внимание. Строгий начальник, которого боялись все подчиненные, превращался со мной в маму, водя меня то к зубному, то к ортопеду, то в театр кукол.
Пока на родительских собраниях сердитые и неудовлетворенные мамашки затрагивали нескладные темы, отводя внимание от своих отсталых прозябающих отпрысков, мой папа был единственным отцом, знавшим не только всех учителей и школьную программу, но и все о свое ребёнке: страхи, желания, любимые блюда, фильмы и даже город мечты. Мама же, напротив, никогда не обращала внимание на обложки книг, которые я читаю, беспрестанно добавляла в салаты базилик, который я не переношу, и продолжала громко разговаривать по телефону, совершенно не догадываясь о моей растущей привязанности к тишине. Однако, несмотря на это, она всегда казалась мне необычайной женщиной: первоклассный и филигранный нейрохирург, диктатор изысканного стиля, не ведающая границ путешественница, занимающаяся сёрфингом в Эквадоре и тайцзи в Китае, образцовая хозяйка, натирающая серебрянные вилки до блеска уксусом, и творческая личность, вырезающая из дерева иконы святых.