Щелчок пластика, звон цепи.
– Иди.
– Иду, – лениво отозвался заключённый.
– Молча.
Парень замедлил шаг. Видя, как напряглась его спина, Инга невольно сделала тоже самое.
– Или – что? Пристрелишь меня, красавица?
Он растягивал слова. Голос его звучал нарочито с ленцой, вызывающе. Так проявляется пассивная агрессия. Другой-то проявить в его положении он не мог.
– Надеюсь, не придётся, – ответила Инга.
– А ну, молчать! – рявкнул, вмешиваясь, старший сержант. – Что за вольность?! Обращаться к служащим только по Уставу, или я тебе зубы пересчитаю, подпортив смазливую мордашку. Понял меня?
Они подошли к месту «32». Парень развернулся, садясь на пол. Инга с любопытством глянула в его сторону, пытаясь понять, что «смазливого» мог найти в нем Макс. Пока что все заключённые казались ей единицами, лишёнными индивидуальности.
Она бы назвала внешность парня запоминающейся, но скорее неприятной. Слишком белая кожа на контрасте с тёмными волосами, по непонятной причине не так коротко состриженными, как у других. Вместо «ёжика» вполне себе густая «шапочка», да ещё с пижонской чёлкой на косой рядок. Слишком широкий лоб с львиными шишками. Довольно широкий нос с ястребиным кончиком. При этом лоб и нос словно составляли единую линию, из-за чего острый кончик носа выглядел диссонансом. Впрочем, не единственным на этом лице. Губы были словно слишком близко к носу, подбородок – упрямый и тяжёлый. Глаза – большие и широко расставленные.
В этом странном, запоминающимся лице одновременно было что-то рыбье (из-за широко расставленных глаз) и орлиное. Но оно точно запоминалось.
– Нравлюсь? – фыркнул парень, оскаливаясь в улыбке.
Его улыбка была такой же неприятной, как и он сам.
Не отвечая, Инга двинулась за следующим арестантом.
– Эй! Станет скучно – зайди. Буду рад познакомится, красавица.
Двинув парня прикладом под рёбра, сержант заставил его заткнуться. Чему Инга была только рада.
Заключённая под номером «33». Кларк Тацу. Инга помнила её по фотографии в кабинете у дяди. Красивая девушка. Что удивительно, волосы у неё тоже были длинными. И светлыми. Молча и тихо она выполнила всё, что требуется, не доставляя проблем. Тоже самое можно было сказать и об оставшихся семерых.
Лишь предпоследний, когда цепь замкнулась на его тонкой шее, позволил себе посмотреть на Ингу. Она поразилась, до чего синие у него глаза. Волосы – светлые, хоть и сострижены под короткий ёршик. Было в нём нечто аристократическое. Отличавшее от остальных. Но взгляд такой же как у всех, тяжёлый и голодный, но не плотоядно-пошлый, а какой-то тоскливый. Словно Инга была живым напоминанием о жизни, которую он знал и частью которой когда-то был, только забыл, как туда вернуться.