В те моменты исследования, меня даже не посещала мысль, что это место куда мы залезли может представлять опасность. И как оказалось не меня одного, потому что все были захвачены порывом исследования, как будто нашли гробницу или ступили на неизведанную землю. Это я понимал по горящим глазам каждого из группы.
Пройдя в следующий бокс, на стеллаже я нашел, два древних фонаря, и хоть светили они тускло, это было сносное дополнение к двум фонарям Авраама, моему налобному и нашим мобильным телефонам, так что чтобы не запнуться хватало. А также пару почти пустых железных канистр, с запахом похожим на бензин, которые я поставил поближе к выходу, после чего мы пошли искать дальше.
Бродя по таким местам в детстве, я испытывал тревогу и неподдельный интерес, но сейчас это был искренней восторг, от того, что я вижу вокруг. Всё это окружение меня завораживало, каждая деталь, хоть оставленный фонарик или пустая канистра говори о том, что тут работали великие люди. И интрига, почему они перестали, у меня заела в голове, как пластинка проигрывателя.
– Ребят, вы свет не выключали? – шёпотом спросил я, когда мы подходили к уже не горящей лампочке, изначально привлёкшей наше внимание.
– Нет! – ещё более тихо и одновременно ответили Ксюша и Сара.
– Может лампочка перегорела? – сказал Авраам.
– Какое удачное совпадение! – ответил я и дополнил, – Возьмите на всякий случай какие-нибудь палки, да камни, чтобы страшно смотрелось.
– Ты думаешь тут кто то есть? – спросила Ксюша.
– Это для самоуспокоения, – отшутился я.
Авраам доломал оконную раму, бывшего офиса и сделал себе дубину, Сара нашла себе цепь, а у меня с Ксюшей было по арматуре. И с аргументами в руках мы посчитали, что готовы ко всему, даже ко встрече с призраками "Дворца мертвых пионеров".
Бокс ГСМ, с другой стороны, от перегоревшей лампы, был заполнен разными бочками и пустыми канистрами, что надобность в тех которые мы нашли раньше отпала. И в воздухе тут стоял лёгкий запах бензина или краски, что было вполне разумно для огнеопасного помещения.
Освещая себе путь фонарём, я с Ксюшей направился к самой большей бочке из нержавеющего металла, от которой были мутные блики, когда на неё посветишь. У неё снизу был на удивление ржавый кран, и постучав по бочке, стало понятно, что она почти пустая. А пока я занимался непонятно чем, в виде философских рассуждений, о наполнении этой емкости, Ксюша решила стать человеком дела и повернуть кран.