– Я не мешаю, бабочка!
– Ну, всё равно: не ходи к ней. Вот тебе кастеты: раскладывай их, подбирай по картинкам.
И бабушка, которая сама всегда бывала занята и умела найти всем дело – и большим, и маленьким, с особенным искусством, придвинула мне ящик с игрой, называемой casse-tête[1]. Вы верно знаете её, дети?.. Она состоит из многих разноцветных кусочков дерева или картона, прямых и треугольных, из которых можно составлять разные узоры и рисунки по нарисованным бумажкам или самим выдумывать новые.
На другой день, только что мы встали из-за стола, а обедали мы поздно, зимою при свечах, все мы, не исключая и тёти Нади, бросились просить няню исполнить её обещание. Она сидела в детской и смотрела на трещавший в печи огонь; чуть ли даже она не задремала, потому что вздрогнула и испугалась, когда мы разом вбежали и набросились на неё:
– Няня! Сказку. Пожалуйста, хорошую сказку!..
– Ну-ну! Полно кричать, чего вы?.. Я думала невесть что!.. Погодите. Расскажу ужо, когда вечер придёт.
– Да какой же ещё вечер? Теперь уж совсем темно, – протестовали мы.
– Папа большой спать уж пошёл! – сказала я, для которой всё время во дню измерялось тем, что делал дедушка.
Впрочем, дедушка не для одной меня, а для всего дома мог служить вернейшими часами, до того был аккуратен. Папа большой кофе пьёт, значит, шесть часов утра; закусить поднялся наверх, – двенадцать часов ровно; обедать пришёл – четыре; проснулся и вышел в зал походить и съесть ложечку варенья – ровнёхонько семь часов вечера, а приказал чай подавать – половина десятого. После этого часок или два дедушка проводил в гостиной, где всякий вечер были гости; играл в вист или бостон, но аккуратно в одиннадцать уходил к себе вниз, где ещё немного занимался и ложился спать.
К этому порядку так все в доме привыкли, что, когда я сказала: «Папа большой уж пошёл спать!», все поняли, что уж шестой час.
– После позовут чай пить, – говорили Надя с Лёлей, – ты не успеешь и кончить сказку, что право!..
– Ну хорошо, хорошо, баловницы! Сказывайте, какую вам сказку говорить-то?
– Всё равно! Какую хочешь, няня. Говори, какую сама знаешь.
– Про Ивана Царевича, – предложила я.
– Ну! Эту мы напамять знаем, – сказала Надя.
– Ты бы уж лучше про мальчика Ивашку и Бабу-Ягу, костяную ногу, попросила, – засмеялась надо мною Лёля. – А ты, няня, расскажи новую!