На улице пекло, около 36 градусов. Недавно увидел, пробираясь к штабу полка по делам службы, на улицах города в салоне чьей-то старенькой отечественной «девятки» подплавившуюся приборную панель автомобиля. Просто пластик взял и потек. Из-за жары. Многие думают, что ветерок исправит положение, но нет, только усугублял. Побережье – другое дело, море всегда играет роль конденсатора. Летом оно дарит прохладу, а зимой тепло. Но его не было. Был асфальт и каменные одноэтажные здания закрытого военного городка. Еще была военная техника и боевая работа, отслеживание военных самолетов бортов первых лиц. В автопарке вялые солдаты вяло обслуживают и ремонтируют военную технику. МАЗы, «Уралы», КамАЗы. Построение личного состава в две шеренги на плацу. Солнце прямо над головами, теней на раскаленном асфальте не наблюдается. Прослойка воздуха между влажной кожей и тонкой грубоватой тканью камуфляжа «от Юдашкина» спасала от воображаемого ожога. При движении не чувствовалось, но когда стоишь на построении и не двигаешься, явно ощущаешь, как капли пота стекают по скользкой коже сверху вниз и пропитывают места соприкосновения с камуфляжем. Эти места выделялись темными маслянистыми оттенками. Построения проводились долго, напряженно, традиционно долго обсуждали малозначительные события. Инициатором долгих дискуссий был начальник командного пункта, майор. Возникало ощущение, что начальник командного пункта сорока пяти лет от роду тихо ненавидит и свою работу, и свою жизнь, и свою судьбу. Если он смеялся, это было настолько неестественно и не в тему, что в ответ так же возникали улыбки. Я думаю, он знал, кто смеется над ситуацией, а кто над ним. (Как правило, те офицеры и сержанты, кто сохранил преданность делу и собственным принципам, постепенно выдавливались системой или уходили сами.) К сорока пяти годам у него не было даже домашнего животного, любящего его. Не говоря о жене и детях. Тогда я любил обсуждать других – направить внимание на себя и свое состояние не очень-то и хотелось. Позади служба, впереди служба – и никакого просвета. Поговаривали, что в каком-то селе была у него любовница, и кто-то даже видел, как он с ней приезжал в часть. Зато у него была машинка, работающая от двигателя внутреннего сгорания на дистанционном управлении. Она нравилась всем. Это единственное, что вызывало у окружающих интерес к его персоне. Я смотрел на жизнь этого человека, и мне становилось жутко. Обстановка в коллективе была такой, что каждый видел своей задачей сделать вид более грустный, чем у товарища, потому как наверняка все считали, что это главный показатель того, кто сколько работает. По утрам, продвигаясь на построение, добрая половина военнослужащих на мое улыбчивое «Доброе утро!» отвечали сквозь зубы, глядя себе под ноги.