– Синяки будут!
Клешня немного разжалась, но всё же Олину руку не отпустила. Оля ощутила, как из правого глаза ведьмы словно бы выдвинулся невидимый щуп и проник в её левый глаз, отчего заломило голову. А затем внешний мир будто бы исчез, ушёл в туман, стёрлись даже ощущения от сдавленного предплечья. Осталась тёмная пустота, в которой один за другим стали мелькать образы-кадры Олиных фантазий: настоящая любовь, брак, материнство. Издалека, словно из-за толстой стены, слуха достиг голос старухи:
– От меня не скроешься. Я эти ваши мечты чую. И ты тоже купилась, дура. Враньё всё. Нельзя обрести бессмертную душу, родив от человека. Нельзя!
– П-п-почему? – Спросила Оля, растягивая слова и тупо отвесив челюсть.
– Потому что.
– А-а-а…но родить-то, значит можно, да? Ты сказала, нельзя об…обрести душу, родив от человека. Значит, родить можно?
– Родить можно хоть от бобра, только тебе это зачем? Ты знаешь, что такой ребёнок не будет принят ни на земле, ни под водой? Что ты не сможешь его выкормить? Что он проживёт не дольше пяти лет? И что душа его будет сумеречной, пограничной, а потому не допущенной к человеческим душам? Что после смерти он, твой несчастный выродок, будет болтаться между мирами? Ты этого хочешь?
– Нет. Но я больше не хочу жить с отцом и служить ему. Помоги мне, если можешь. А если нет, отвяжись! Или тебя он подослал? Он? – Оля закричала в отчаянии и вырвалась из рук ведьмы.
– Оля, Оля, успокойся! Ты не для семьи. Для семьи – первая дочь и первый сын, сама знаешь порядки. И то брак должен быть со своим, водным, а не с человеком. Оставь эту затею.
– Тогда верни-ка мне деньги, раз тебя папа подослал! Они как раз получены по его заданию! Быстро! – Оля набросилась на старуху и после недолгой борьбы отняла у неё купюру.
– Ох и дура…я же помочь хотела…
– Себе помоги! – Оля в ярости перевернула сумку-тележку, и по тротуару разлетелись пакеты с сушёными травами.
После этого случая прошло десять дней, а отец не выдавал никаких признаков осведомлённости о встрече дочери со старухой. Оля начала подозревать, что бабка и впрямь привязалась к ней по доброй воле, – чтобы денег выманить, в первую очередь, а заодно и знанием блеснуть, чтобы жертве не так обидно было. Убедив себя в том, что её просто обманывали с целью грабежа, Оля почти уже забыла о досадном происшествии, как вдруг в момент общения с клиентом у неё зародилось подозрение: «А что, если старуха говорила правду?».