После окончания службы, советник с сыном вышли из храма. У паперти к Домианосу прицепился священник.
– Ох, ваше сиятельство, это же вы! Какая встреча, сто лет вас не видел! Надеюсь, вы с семьей пребываете в добром здравии?!
Поняв, что просто проигнорировать его и быстро уйти не получится, мужчина вздохнул и нехотя остановился.
– Не жалуемся, святой отец, не жалуемся. Дева Агнетта терпела и нам велела. Правда Вермандо прихворал… вот и не появлялись на службе.
– Ох, бедный мальчик! Как он теперь?
Наследник в недоумении уставился на графа.
– Но ведь я звал вас в церковь, а вы говорили, что это место сборища алчных…
Советник метнул на него уничтожающий взгляд и аристократ испуганно зашелся в наигранном кашле, а Домианос продолжил:
– Не сочтите за грубость, преподобный, но я очень спешу. Сами понимаете, государственные дела… работа – не волк, в лес не убежит.
– О, ну конечно, конечно… Прошу прощения, что задержал вас… однако, ваше сиятельство… Не окажете ли вы милость сему храму и не внесете ли свою лепту в сбор пожертвований для больных чахоткой сирот?
– Так бедные сиротки больны чахоткой? Провались эта зараза в подземелье!..
– О да, мы боимся, что половина из них не доживет до следующей мессы…
– Ну раз такое дело, то конечно… конечно же я помогу вам… Однако… разве мой казначей не отсчитал храму пятьдесят золотых на той неделе? Думаю, это покрыло бы лекарства для сирот с лихвой.
– Кхм… Ну, знаете, я лично не… дело в том, что все пожертвования принимаются анонимно… Так что благодетель нам, к сожалению, известен не был… Но теперь, когда вы сказали… Только, кажется, сумма была чуть покрупнее – около пятиста флавумдонум?.. Ваше сиятельство, будьте покойны – Единый на Страшном Суде будет в полной мере доволен своим покорным слугой! – продолжал разглагольствовать священник, пока лорд Морнэмир с сыном все отдалялись от него.
– М-да, овчинка не стоила выделки, – констатировал Домианос.
– А что такое овчинка? – полюбопытствовал Вермандо.
– То, чем станет мой казначей, когда мы вернемся в замок, сынок, – одарив наследника волчьей улыбкой, пообещал мужчина.
—–
Стоял август. Казалось, от жары плавится воздух. Даже оса замерла на траве, лениво тянясь усиками к стекающей слезой по стеблю капле влаги. Вермандо впился зубами в сочившуюся сладким соком прохладную мякоть арбуза. Тень листвы надежно скрывала его от убийственного жара солнца, хоть это и не избавляло его от щекочущего локти пота. Феликс развалился рядом, убрав руки за голову и прислонившись спиной к стволу, пожевывал колосок. Стефан и Карл неподвижно лежали на лугу, не подавая никаких признаков жизни, а Томас стругал деревяшку.