– Не знаю, не знаю. Лично я, когда первый раз… – услышал Константин произносимое ему в спину – и замер.
Да, он видел Луну, как и все, жившие на Земле. В известной Константину реальности вне Зеркала это была огромная гора, которая обычно высилась на краю видимого мира, ее склоны так и эдак освещались солнцем: когда полностью, когда частично, драконы и люди пытались отправиться в экспедицию к ней, но не в силах были преодолеть ледяных полей и радиоактивной пустыни, отделявших Землю от ближайшего спутника.
В небе, обычно, за исключением солнца, абсолютно пустом, висел красноватый шар, отчасти похожий на медную монету, обращенную к ним аверсом, и на этой лицевой стороне монеты можно было разглядеть едва уловимое изображение печального женского лица. Мурашки побежали у Константина по спине. С трудом отведя глаза от мягко светившегося шара, Константин заметил, что танк тоже смотрит на Луну, обратив к ней пушку.
– В этом месте и дальше, куда мы пойдем, – попытался объяснить Максим Сергеевич, – вселенная расширяется не как у нас, в плоскости, а вообще во все стороны. И это выглядит более здраво, чем у нас. Потому что как мы в нашем мире живем – непонятно. Мы живем на бесконечном теле с бесконечной массой, которая только прирастает с каждой секундой. Как нас не разрывает и не плющит силой тяготения, трудно представить. Как вообще у нас какой-то свет существует. По всей физической логике, ни один фотон не смог бы отлипнуть от поверхности при наших условиях.
– А их как не разрывает, если бесконечная масса со всех сторон и все прибавляется?
– А этот мир разрывает. Вот окончательно стемнеет, и увидишь этот фейерверк, если тучи не набегут.
– А можно не умничать, а просто любоваться этой красотой? – сказал танк. – Тучи не набегут.
Возле костра незаметно появилась Когната, села на землю и принялась смотреть то на огонь, то на Луну («Если они не издеваются и это действительно Луна», – подумал Константин, но подумал неуверенно).
Когната имела притихший вид, однако ела с прежним аппетитом. Всего за один день она так изгваздала одежду, что даже серебряное шитье иероглифов потускнело до состояния обычных захватанных ниток. Заколка, морская звезда – Константин только теперь обратил внимание, – покрытая мелкими гранеными камешками, оказалась к вечеру самым чистым предметом ее туалета, и потому выглядело это так, будто Когната ее у кого-то свистнула.